– Ребятки! – продолжала причитать женщина, волоча медлительного осла за собой, и потом почему-то добавила – Дети! Дети приехали!

– Простите… – Кира, наконец, слезла с осла и настороженно подошла к женщине. – Но… мы не Ваши дети…

Женщина на мгновение уставилась на нее, широко распахнув свои здоровенные глаза, а потом расхохоталась и махнула на нее рукой.

– Ну конечно не мои! Деточка! Вы наверное решили, что я сумасшедшая бабка, которая живет одна и все время ждет своих несуществующих детей!?

Кира смутилась и глянула на Фауста в поисках поддержки. Тот слез с Лошади и отцеплял от седла сумку, угрюмо наблюдая за их новой знакомой. Ему явно все это было не по нраву.

– Ой, рассмешила! – бабушка утерла слезу и уже гораздо более спокойно пошла к дверям, на ходу накинув уздечку на вбитую у крыльца высокую стойку. – Просто для меня все, кто приезжает в Город Лун – это мои дети. Ну, мегаторически говоря… – она запнулась, задумалась и устремила взгляд куда-то перед собой. – Метаморически?… Ну, как-бы мои дети, понимаете? Я – старая, вы – молодые… То есть – дети! Проходите, проходите! У меня в городе единственная гостиница, и она же таверна, так что вам в любом случае сюда.

Убранство таверны оказалось подстать внешнему обличию – яркое и вычурное. Пять простых деревянных столиков с орнаментом, стены, обитые некрашеным деревом, и стеллажи с книгами до самого потолка. А на подоконнике и по углам была расставлена целая коллекция телескопов и миниатюрных моделей планет. В глубине высокого зала, щедро украшенного деревянными изразцами, словно сцена, красовалась кухня-бар. Там шипело и шкворчало, поплевывалось маслом и источало дивные кондитерские ароматы. Задняя зеркальная стенка его была уставлена не бутылями с алкоголем, а всевозможными баночками и пузырьками с вручную наклеенными и подписанными этикетками. А на столиках были расставлены разномастные маленькие вазы со свежесрезанными астрами. Пес вдумчиво осматривался, в то время, как Кира, забавно поводя носиком и шевеля усами, тут же сунулась сначала в книги, потом вверх по лестнице, в окно и, наконец, плюхнулась за столик, выхватила салфетку из треугольного держателя в виде космического шаттла и стала быстро на ней чего-то записывать, полностью уйдя в это занятие. Хозяйка дома в это время уже встала обратно за плиту и поверх маленьких прозрачных очков наблюдала за суетливой девушкой с какой-то загадочной проницательной улыбкой. Псу вдруг стало неловко. Он поймал взгляд старушки и виновато пожал плечами.

– Да, что вы! Не смущайтесь! Они все такие, эти ученые. Боятся, что если не запишут, то мысль потеряется! А потом разобрать не могут, чего написали в спешке! – хохотнула она – Я привыкла. Хотя, конечно, не все такие симпатиШные!

– Ученые? – Пес насторожился. Пора было выкачивать информацию и он включил обаяние на полную. Подошел, облокотился о стойку. Теперь ему стало видно, что на плоской плитовой платформе жарились круглые румяные блинчики. – С чего вы взяли?

Женщина хмыкнула, словно он сказал совершенную несуразицу.

– Молодой человек! Ну а кто еще здесь может оказаться?! Сюда добираются только ученые. А впрочем… – Она пытливо уставилась в глаза Фаусту. – Я, кстати, Луна.

Кира оторвалась от салфетки и взглянула на женщину.

– Луна? Вас так зовут, правда?

– Не Луна, А ЛУна, детка, ударное на У. Ну, да, так и зовут, как же еще? А вы кто? – и она снова с каким-то чрезмерным вниманием уставилась огромными глазами на пса, так, что он вновь почувствовал приступ смущения и даже подавился на вдохе.

– Азиз. Азиз Кроули, мэм.