– А что в отношении меня?

– Черт тебя дернул высунуться!..

– Вы о чем?

– Мог бы и промолчать.

– Не по совести.

– Мало ли что мог нагородить мужик? Что-то и с кем-то перепутал. В его состоянии могло, что угодно показаться.

Ефимчик, слушая, думал о своем: «Проверочка… Ему бы было в радость, если бы скрыл важное обстоятельство. Мог подловить на нечестности, однако не получилось. И, похоже, разочарован». В слух же сказал другое:

– Обязан был.

– Да ладно тебе! Хочешь выглядеть святее Папы Римского?

– Никак нет. Хочу выглядеть всего-то самим собой.

– Да ради Бога!.. Тебе хуже, а мне без разницы. В общем, так: поручено, чтобы не разжигать преждевременно страсти, мне провести служебное расследование и о результатах доложить руководству.

– Я готов… Поспешите… Сутки без сна… Тяжело…

– Что ж, приступим…. Первый вопрос: ты был знаком с умершим?

– Нет, никогда.

– Так и запишем…

– Почему, увидев, как ты сам написал в рапорте, испугался и показал на тебя?

– Не знаю. Удивлен не меньше вашего.

– Может, бредил?

– Не похоже.

– Хм… Я предлагаю спасительную ниточку, тебе бы ухватиться, а ты…

– Не вижу смысла. Присутствовавшие доктора в голос утверждают, что он был в этот момент в сознании и отдавал отчет действиям и словам.

– Всё не просто так: тебя с этим мужиком что-то связывало – это аксиома. Будешь продолжать отрицать?

– Да. Повторяю: с ним никогда и нигде не встречался.

– Не верю в случайности. Ты опытный оперативник и сам всё прекрасно понимаешь.

– В отличие от вас, Степан Ашотович, я имел дело и со случайностями.

– Вопрос в лоб: ты имеешь отношение к нанесению тяжких телесных повреждений умершему в больнице?

– Нет, никакого.

– Так и запишем… Итак, ты был на выходном. Скажи, чем ты занимался вчерашним вечером?

– Вам нужно алиби?

– Да… В обязательном порядке и если алиби не будет, то грош цена твоим отрицаниям.

– Моя семья сейчас на даче, пережидает эпидемию. Мы где-то в тринадцать часов все вместе пообедали, потом я поковырялся на грядках, а вечером…

– Что вечером?!

– Пошли в театр оперы и балета… Билеты были куплены заранее на спектакль «Баядерка» Людвига Минкуса…

– Разве зрелищные мероприятия не отменены?

– Вчера после долгого перерыва вновь этот театр начал принимать зрителей.

– Ишь, какой балетоман…

Сарказм был замечен, но майор пропустил мимо ушей. Он лишь, будто оправдываясь, заметил:

– Не столько я, сколько жена.

– Следовательно, ты и жена были на вечернем спектакле?

– Да.

– Во сколько начался спектакль и во сколько закончился?

– Должен был начаться в половине восьмого и закончиться в пять минут одиннадцатого.

– «Должен», говоришь?

– Была задержка на двадцать минут… Так что домой вернулись в одиннадцать с минутами. Вот вам и алиби. Жена может засвидетельствовать… Да и билеты могу предъявить.

– Алиби, но слабые. Жена – не свидетель. Почему? Ты сам знаешь: близкая родственница и может скрыть проделки мужа, потому что заинтересованная сторона.

– Извините, но имею то, что имею.

– А что, если я прямо сейчас позвоню жене?

– Сделайте одолжение.

Подполковник позвонил. Он разочарован, потому что жена подтвердила информацию мужа. Даже привела дополнительные подробности.

– Всё равно жене нет веры. Могли договориться.

– Ну, извините.

– Скажи, майор, а в зрительном зале с другими балетоманами, знакомыми тебе, не встречался?

– В зале – нет, а вот, погодите-ка, у гардероба столкнулся с полковником Курбатовым…

– Из областной уголовки? Тот самый?

– Он, думаешь, подтвердит?

– Надеюсь. Вместе вышли из театра и на улице распрощались.

– Твое счастье, майор, если… – Мартиросян набрал номер. – Алло… Здравия желаю, товарищ полковник… Извините, но есть вопрос… Не удивляйтесь… Вы вчера были на спектакле «Баядерка»… Понял… Да так… И виделись с майором, моим замом?.. Вот как… Я понял… Извините… Да, нет, ничего серьезного… Он у меня в кабинете… Он слышит наш разговор… И он передает вам привет. – Положив трубку, тяжело вздохнул. – У вас есть железное алиби…