– А я участница лохотрона. Ой, извините, аукциона. Кирилл жаждет меня там видеть, а я никак не могу отказать подруге, – сказала я, указывая пальцем на Лизу.

Парень снова сделал удивленное лицо, но мнение оставил при себе.

В кафе через дорогу нам рассказали условия участия, что именно мы будем делать, как и с кем. Подписали договор, в котором было четко прописано, что никаких противозаконных услуг типа проституции мы не оказываем, а все будет чинно и благородно. Что идем мы туда по собственной воле, и никто нам не будет оплачивать участие в аукционе. Меня удивил юридический подход к этому делу, не думала, что все так серьезно.

Все остальные девушки были красивые, разодетые и разукрашенные, я на их фоне выглядела как бомжа. Саша периодически окидывал всех оценивающим взглядом, останавливался на мне, и с безнадежным взглядом отворачивался.

Меня еще сильнее задевало все это, потому что мир решил, что женщина должна быть исключительно красивой, и словно мантру повторять про себя фразу «красота требует жертв». Опустив взгляд под стол, я заметила, как одна из девушек вынула ступню из туфли на высоченном каблуке, лодыжка была заклеена пластырем. Вот вам и жертвы красоты.

Нет, я не феминистка. В моем понимании феминизм и жесткий бодипозитив это уже перегиб. Я всегда за гармоничную золотую середину. Втискивать свои жирные, целлюлитные ляхи в тонкие, обтягивающие каждый миллиметр складок лосины, чтобы показать всем как ты принимаешь свое тело, это перегиб. Это не принятие своего тела, это крик – смотрите все, я это сделала. Это вызов, но не принятие.

Аукцион проходил в здании одного из городских театров. В основном зале была невысокая сцена, потолки украшали хрустальные люстры, которые переливались разноцветными зайчиками. Все оформление зала было выполнено в теплых тонах, и создавало приветливое, солнечное настроение.

Вообще место было довольно уютное, и мне было жалко, что в нем проходило такое неуютное для меня мероприятие. Еще меня удивляло, что только я одна и была всем этим недовольна. Никто не считал, что мы скатились в каменный век, и продаем женщину как скотину.

Я стояла перед большим зеркалом в полный рост, и рассматривала себя. Выглядела я замечательно. Мне сделали естественный макияж и нежную прическу. Платье колокольчик, длиной ровно до середины колена было нежно-лиловым. Лакированные туфли на высоких шпильках цвета спелого баклажана дополняли образ.

Только вот образ был не мой. Мне бы поменьше кружев на платье, и побольше туши на ресницах. А туфли-убийцы на громадной шпильке наводили на меня тихий ужас. Но мое мнение никого не интересовало, организаторы хотели нарядить нас чуть ли не в диснеевских принцесс, и избегали любого намека на интим.

– Вот и наша красавица, – услышала я позади себя голос Кирилла.

Он подошел ближе, и покровительски положил мне руку на плечо, от чего меня чуть не вывернуло. Я сдержала порыв, потому что с этим неприятным мужиком была Лиза.

– Детка, – обратился он к моей подруге, – я рад, что ты смогла уговорить нашу куколку поучаствовать.

– Пирожочек мой, ну как же иначе, я наизнанку вывернусь, лишь бы ты был счастлив, – так же сладко ответила Лиза.

– У меня сейчас кое-где слипнется от ваших сюсю-мусю, – все же не выдержав, буркнула я.

– Золотце, – тут же откликнулся Кирилл, – ты только вот так нашим мужчинам не говори, ладно, а то они тебя еще назад вернут, – он расхохотался, и был доволен собой и своей шуткой.

Я впервые так близко увидела эту показуху. Меня удивило то, что Кирилл уже давно понял, что его снисходительное отношение Лиза терпит буквально последние дни, он не был дураком.