– Как скажете, – записала. – Что-нибудь ещё? – вежливо.

– Пока нет, – отвернулся парень, я заторопилась дальше.

Уже поставив бокал с водой, ожидала следующих указаний: принести то, не зная что, сходи туда, не зная, куда… Но нужно отдать должное, Илья больше не глумился, хотя мог и хотел. Видела это по его глазам. И даже не усложнял работу, поэтому я немного расслабилась. Выполняла заказы: приносила, уносила, заменяла. Маневрировала по залу, пока, проходя мимо парней с подносом грязной посуды, не услышала:

– Зверь в Чечне воюет, – безлико бросил Илья парням. На том я запнулась… с грохотом да на пол и об соседний стол… посуду вдребезги.

Суета, маты… Администратор, Вольнев Станислав Сергеевич, сразу в зал выбежал, дело улаживать.

– Простите, извините, случайно и т.д.

Только я дрожащими руками собрала скол на поднос и покинула зал, позволяя уборщице остальное сделать, Вольнев быстро меня за шкварник поймал, да к заместителю директора доставил. Сам директор, Назорян Ашот Равенович, был в командировке, поэтому в его отсутствие балом правил Арсен Григорян, его родственник.

Арсен не разменивался на учтивое и вежливое. Он вообще был вспыльчивым и гадким человеком. Комплекс неполноценности, который он, дорвавшись до какой-никакой власти, вымещал на работниках. На меня сразу посыпались вопли, маты так оглушающе громко, что я даже на время оглохла. Хотя скорее оглохла во спасение, но точно понимала – теперь на мне денежный долг. Причём больше суммы, которую успела отложить.

Настя/Стася 

– Как не должна? – сглотнула недоуменно. Я принесла очередную сумму, чтобы долг закрыть.

– Так, не должна, – буркнул Ашот Равенович, – и не работаешь тут больше.

Я рот открыла, да слова в горле застряли.

– Чего смотришь? – ворчливо бросил Назорян. – Иди отсюда! – и глаза опустил, будто избегал в мои смотреть.

– Ашот Равенович, но мне нужна работа. И деньги… – набралась храбрости. – Не выгоняйте.

– Слушай, красота неземная, – поднял суровый взгляд директор. – Девушка вроде не глупая, должна понять, что тут не я решал. А нет, со временем поймешь и не осудишь. Мне моё детище дорого, и нарываться из-за тебя на неприятности не хочу.

Я молча выслушивала непонятные речи. Нет, где-то глубоко начинала понимать, что на мужчину давили, но кому и чем я помешала?

– Ты молодая, красивая, быстро найдёшь, как денег поднять. Времена лихие. Братки куколок любят.

– Да что вы такое говорите? – всхлипнула негодованием. – Не хочу я продаваться! Я работать хочу. И готова…

– Редкий экземпляр, – пробурчал Назорян, – хорошо, что хочешь, но только не у меня.

На том разговор был окончен.

Я забрала вещи из шкафчика и побрела в больницу, где меня ожидали новые потрясения.

Акулова по обычаю должна была насесть, когда уже найду жильё, стоит мне появиться в отделении. А в институтской общаге, как назло, не было мест. Или за взятку, а у меня… нет таких денег. Вот и шла по коридору, предвкушая очередной милый разговор с Марией Николаевной. А он будет – она сегодня на смене, и время ещё не позднее. Пересменка несколькими часами позже.

Пока брела, переваривая новые проблемы, не заметила, как в отделение онкологии поднялась. Чуть помедлила, да к матери Глеба заглянула. Тотчас сердце оборвалось – койка пустовала. Другие… на местах, а Эриды Богдановны нет!

Торопливо пробежала мимо сестринского поста и спустилась каморку, где девчата чай пили. Обсуждали что-то, хихикали.

– Привет всем, – всегда старалась быть вежливой со всеми. И за последние недели сотрудницы привыкли, что я у них часто в отделении.

– О, Стась, здоров, – махнула с улыбкой Галина, пышная брюнетка, чуть припухшая с очередной гулянки. – Чёт ты сегодня рано.