Бородатый обладатель дубины, дважды уже поразивший меня, продолжал насе-дать, и приходилось малодушно пятиться, утирая с глаза активно бьющую из рассечен-ной брови кровь. А вот хитрый «указательный» сообразил, что найдется жертва и полег-че. Захват девушки в заложницы и приставление ножа к её нежной шейке, решил он, за-ставит кавалера тут же опустить лапки. Милочка прыснула ему в угреватую морду своим химическим оружием, но на пьяного и буйного мерзавца оно не произвело почти ника-кого действия. Разве распалило ещё больше. Он заорал на девушку грубо и напористо, да вдобавок замахнулся ножом. Психическая атака принесла негодяю определённые плоды. Милочка расплакалась, закрывая лицо руками в классическом жесте беспомощности. Не-годяй возрадовался и хозяйски ухватил её за плечо, принуждая убрать руки от лица. Ми-лочка руки опустила… и с малым замахом воткнула маникюрные ножницы в область гениталий похотливого животного. Эффективность воздействия блестящего предмета гигиены нужно было видеть!

А тут и я изловчился попотчевать последнего активного противника кулаком в живот. Он выронил брус и тут же потерял всякий интерес к продолжению схватки.

Возникших людей я сперва принял за сообщников хулиганов и едва не впал в от-чаяние. Но подвижные ребятки, одетые просто и однообразно – в серые брюки и чёрные джинсовые куртки, были, оказывается, на нашей стороне. Они добавили короткими ар-матурными прутьями тем мерзавцам, которым по их мнению «не хватило», затем скова-ли наручниками и побросали в подкативший пикап производства североамериканского автомобильного концерна Форд. Попрыгали внутрь сами, и пикап отвалил.

Оставшийся паренёк – лицо открытое, приветливое и серьёзное, плечи широкие, ноги колесом, кепка-восьмиклинка набекрень – протянул мне влажную марлевую сал-фетку с сильным запахом лекарств, и спросил у Милочки:

– Вам нужна помощь, девушка?

Она отрицательно помотала головой и поспешила прийти на выручку истекаю-щему кровью кавалеру. От нежных прикосновений её добрых рук, умеющих не только холостить насильников, но и обращаться с ранеными товарищами, мне враз полегчало.

– Слушай, братишка, давай-ка начистоту. Вы вообще-то кто такие есть? – полю-бопытствовал я, отнимая салфетку от лица. Салфетка успела приобрести насыщенный алый цвет, свойственный моей крови, имеющей высокий уровень гемоглобина.

– Дружинники народные, – хохотнул тот.

Я улыбнулся уголком рта, показав, что шутка оценена.

– А точнее?

Парень покопался в карманах и протянул мне твёрдый прямоугольник визитки.

– Хочешь узнать точнее, позвони по этому номеру. – Он подмигнул: – Ещё лучше будет, если зайдешь лично. Ты мне понравился, держался неплохо. Навык виден. Но видно и отсутствие тренировок, так? Или на пистолетик надеешься?

– Староват я стал для тренировок, ленив. Да и не думал, что придется ещё когда-нибудь руками махать, спасая жизнь и достоинство. – Я упрятал «беретту» подальше. – Но позволь узнать, дяденька, о каком пистолетике ты говоришь?

– Ни о каком, – быстро сказал косолапый, делая успокаивающий взмах рукой. – Обознался впопыхах. А тренировки забросил напрасно. Аморфность губит наше общест-во. Леность и покорность дуре-судьбе. В общем, приходи, если надумаешь. Деньги у нас платят хорошие, работа, как видишь, благородная. Да и в старики тебе рано записывать-ся, девушка не одобрит. До свидания, – приподнял он кепочку, – простите, что опоздали.

– Бывай здоров, дружинник, – проводил я таинственного молодца напутственным словом.

И тут Милочка расплакалась всерьёз.

Дневник Антона Басарыги. 12 апреля, суббота.