— Да. Недолго. Ему вкололи обезболивающее, у вас есть минут десять. Нельзя терять ни минуты.

— О-о-о, — выдыхаю я, смахивая слезы, — но у меня нет сразу всей суммы.

— Это не страшно, сегодня можете оплатить часть.

— Спасибо!

— Остаток суммы вы можете внести в течение рабочей недели.

— Как быстро, — произношу тихо. У меня лишь три дня на поиск денег.

Петр Васильевич притормаживает у двери одной из палат и кивком указывает на нее.

— Десять минут.

— Хорошо.

Я сжимаю документы на оплату и не решаюсь войти. Меня подгоняет осознание того, что Егорке больно и страшно сейчас. Мне бы точно было страшно одной.

— Только не плачь! — приказываю себе.

Я толкаю дверь, вдыхаю настойчивый запах медикаментов, произношу слишком громко:

— Привет.

Егор лежит на кровати. Под его спиной несколько подушек, по грудь он прикрыт простыней.

От этого зрелища мои ладони мгновенно становятся влажными и холодными, я возвращаюсь в воспоминания годичной давности. Такая же холодная палата и чувство ужаса и непонимания происходящего.

— Как же ты так? — спрашиваю и всхлипываю. — А? — оставляю сумочку и листы бумаги на тумбе, осторожно присаживаюсь на край кровати.

Братишка молчит. Не хорохорится и не пытается казаться взрослее, чем есть на самом деле. Он напуган и расстроен.

— Я не хотел, — произносит после длительного молчания. — Прости, — наконец смотрит мне в глаза. — Я правда не хотел.

Я смеюсь сквозь слезы и произношу:

— Верю, кто будет падать по собственной воле?

Мне не хочется ругать брата за то, что он ослушался. Злости совсем не осталось. Она вся превратилась в страх.

Егор криво улыбается, тыльной стороной ладони вытирает слезы.

— Все плохо, да? — спрашивает тихо. — Останусь калекой?

Воздух встает в легких, распирает меня изнутри.

— Еще чего! — отвечаю я сдавленно.

— Ясно, — выдыхает Егорка обреченно.

— Никаких «ясно». Я же сказала, что все будет хорошо! Ты что, мне не веришь? — склоняюсь и краем простыни стираю с лица брата влагу. Он убирает мои руки. — Петр Васильевич дал тебе год на полное восстановление. Понятно? Год! Мы же и на море собирались. А раз собирались — обязательно поедем. Только тебе нужно быть сильным! А ты умеешь быть сильным, я знаю. Хочешь на море? — спрашиваю.

Егорка коротко кивает и отворачивается. Скрывает слезы.

— Я буду сильным, — говорит подрагивающим голосом.

— Я не сомневалась. Егор, — зову брата. Он смотрит на меня исподлобья. — Сейчас я уйду. Но скоро вернусь. Нужно собрать тебе вещи, позвонить на работу. Понимаешь?

— Да, — произносит он уже уверенней.

— Тогда я пойду?

— Да.

— До встречи, — целую Егора в щеку. — Вернусь сразу, как закончу дела.

Я уверенно выхожу из палаты брата, закрываю за собой дверь и прижимаюсь к ней спиной. Стою пару секунд. Дышу медленно и глубоко.

— И с этим справлюсь, — произношу тихо.

Выхожу из отделения, совершенно забыв о подруге.

— Как Егор? — Ната налетает на меня.

— Ему вкололи обезболивающее. Сейчас он в палате. Я еду собрать ему вещи.

— Есь, — подруга пытается меня остановить. — Я тебе помогу, — заверяет меня. — Это все же моя вина.

До встречи с отцом Наты в «Элите» я бы приняла ее помощь и, возможно, осмелилась попросить в долг денег, хотя бы часть, но не сейчас. Сергей Дмитриевич просто не позволит дочери занять мне такую крупную сумму денег, а мне не позволит совесть взять их.

Останавливаюсь. Не избежать неудобного разговора.

— Это не твоя вина. Он мог потерять сознание и дома, — произношу отрешенно и немного зло. Я отвожу взгляд, не в силах смотреть подруге в глаза.

— Поняла, — говорит она тихо и отпускает мои предплечья. — Ты разрешишь навестить Егора?