— Самого наидобрейшего.

Мой непосредственный начальник человеком был просто волшебным. Невозмутимо-спокойный, всегда улыбающийся, мудрый, похожий на Деда Мороза. Густые белые волосы, окладистая гладкая борода безупречной формы. Такие же усы, как будто игрушечные. Разглядывать его было одно удовольствие, тем более, что он не смущался и позволял. Одно было плохо в нашем директоре — его… да, вот это, что воздуху в легкие набирало и точно сейчас завизжит.

— ПОЧЕМУ?!

— Так сложилось? Может быть, расположение звезд?

Хотелось спросить еще: "Вам водички?", но я сдержалась. Ведь я молодец!

— Светик, солнышко, посмотри на нее. Девочка за неделю спала всего раза три. Мне иногда даже кажется, что в нашем издательстве только один человек и работает. И это — не я.

“Светик, солнышко” подлетела ко мне, как разъяренная собачонка. Маленькая и злющая, росточком она не дотягивалась до моего плеча, невзирая на внушительные каблуки. Кругленькая, гладенькая такая, ботоксовая, очевидно. Глазки кукольные, губки — чудо как хирургически вылеплены. И реснички — луп-луп.

В руках у меня пиликнул входящим сообщением телефон. Перевела взгляд на шефа. Тот, улыбаясь, кивнул, ну вот, душка же. Прочитала, и сразу же стало так все… параллельно. Да горите вы все тут, ей-богу. Я переживу.

“Что тебе подарить? Только не вертолет, в мой багаж он не поместится”.

Надо же, Кот это помнил. Завтра мой День Рождения.

Выдохнула, улыбнулась, снова встретилась взглядом с Пал Палычем. Кажется, мы понимали друг друга. О чем там эта… громкая женщина мне вещала?

— … тираж был заявлен и не вышел! Макет мне не прислали на утверждение. Где?!

— Вы это о чем сейчас? Все штатное расписание утверждено в понедельник на планерке вот здесь, в этом кресле. Мне Павел Павлович все подписал и отправил на верстку. В пятницу будет тираж.

Я прекрасно знала, о чем это чучело тут вопило. Ей хотелось открыточек. Очередная провальная миссия, уже оплаченная. Вот только одна оговорка прискорбная: художников лишних у нас просто нет. Миша-дизайнер в ответ на мое предложение подзаработать пригрозил суицидом с особой жестокостью, а самой рисовать мне сейчас просто некогда. Пусть “сук-куба” берет и рисует открыточки. А мы их издадим ради смеха. Я посмотрела на шефа. Тот молча плечами пожал.

— Паша?! Мы же договаривались!

— Солнышко, не начинай.

Их дальнейший диалог интересен мне не был. Отодвинула кресло, присела, махнула рукой им: мол, продолжайте, не отвлекайтесь, я тут посижу, и набрала ответ для Кота.

“Хочу котика”.

Отправила, перечитала и поперхнулась от смеха. Я сегодня просто звезда юмористического жанра. Надо же было такое сморозить! Кот там, наверное, обтекает сидит от двусмысленности и глубины моей фразы. Даже что-то уже отвечает.

“Хорошо, что я знаю тебя, Люсенька-фантазерка. Живого не обещаю, да он тебе и не нужен. Жди”.

— Илона Олеговна, а заготовок у нас там нет тематических?

— Поросят в красных бантиках? Пока еще нет. И художники наотрез отказались от замысла нашей заказчицы. Два раза уже отказались, один раз уволились.

Шеф почему-то обрадовался. Я, за компанию, тоже.

— Видишь, милая? Я же говорил тебе, мы не специализируемся…

И тут мне вдруг стало душно, юбка узкая что ли? Голова закружилась, светлые стены кабинета причудливо изогнулись.

— Павел Павлович, можно я все же пойду?

Медленно поднялась на внезапно ставшими очень мягкими ногах. Все вокруг поплыло, ускользая из рамок сознания.

— Что с вами, Илона? — звучало так странно… как будто бы эхом далеким. И правда, что это со мной, подскажите?

Черные створки разума быстро захлопывались. Тело мое несуразное, совершенно расслабившись, грохнулось на пол. Последняя мысль была: “Телефон! Там же Кот!”