Однажды разбойники притащили нищего горбуна, сорвали со старика ветхую одежду, отобрали последние гроши. Горькие слёзы сползали по его лицу до седой бороды. Он что-то тихо шептал, словно проклинал распоясавшихся бандитов, и те действительно угомонились; как мёртвые свалились на землю, сотрясая лагерь диким храпом. Даже главарь, изрядно обмякший, сидел на своём привычном походном троне, позёвывая, глупо улыбался, не понимая, что произошло с его верными слугами.

Мари взял свою подстилку (всё, что у него было) и набросил на дрожащего горбуна; потом развязал ему руки, напоил водой. Старик жадно опустошил кувшинчик, поблагодарил юношу, неожиданно протянул мешочек, непонятно откуда у него появившийся.

– Вот, возьми порошок – сонное зелье, разведёшь с вином, и дай выпить этой скотине, – показал рукой в сторону главаря, – когда уснёт, беги, не мешкай, не то погибнешь.

А тот неожиданно вскочил и скрылся, очевидно, по нужде, но и минуты хватило, чтобы старик управился; исчез, как и не было. Разбойники просыпались, но ни о каком горбуне не помнили и Мари оставили в покое: не донимали и не издевались…

Поступил приказ сворачивать лагерь. Обнаружили небольшой караван недалеко от границы с Египтом; новых рабов собирались переправить в назначенное место; покупатели давно ожидали свой товар, но хозяин задерживался, поэтому торопился. А юноша, его верный слуга, работал ещё усерднее, не вызывая подозрений, и искал подходящую минуту, чтобы угостить ненавистного рабовладельца ароматным вином с добавленным сонным порошком от горбуна.

Налёт завершился удачно, а захваченных рабов переправили в надёжные руки. Получив приличную сумму, главарь устроил настоящий пир. В лагере даже появились женщины, чего раньше никогда не бывало; задымились походные костры, а кувшины наполнялись вином из бочки, которую привезли на повозке.

Мари понимал, что другой удобной для побега минуты уже не будет. Он заметил хозяйского ослика, за которым усердно ухаживал не один день; этот ослик перевозил оружие, постоянно следуя за лошадью хозяина. В тот день поклажу свалили на землю, давая отдых уставшему животному.

Уже в который раз юноша с наполненным кувшином спешил к пирующему работорговцу, снова и снова наполняя опустошённый сосуд. Вот и опять хозяин поманил его рукой. «Сейчас или никогда», – подумал взволнованный раб, в считаные секунды высыпав сонный порошок в полный кувшин, успев взболтнуть, так что порошок мгновенно растворился.

Главарь жадно вырвал из рук Мари тяжёлый сосуд; припав к нему, пил вино не останавливаясь. Когда опустошил кувшин, с блаженной улыбкой отбросил его в сторону и тут же свалился у ног удивлённого раба.

Как только хозяин уснул, чувство постоянного страха оставило юношу. Неожиданная смелость погнала к ослику; он отвязал доверчивое животное и повлёк за собой, осторожно удаляясь от этого страшного места, используя последний шанс приобрести желанную свободу.

Пьяные разбойники не обратили ни малейшего внимания на юного раба, постоянно крутившегося под ногами. Мало ли куда послал его главарь? Мари успел скрыться за ближайшими деревьями, но услышал ужасный вопль в лагере. Хозяин проснулся (действие порошка быстро закончилось) и, увидев, что раба нет рядом и ослик не на месте, догадался, что тот сбежал. От дикого крика главаря шайки разбойники мигом отрезвели; но, несмотря на возникшую суматоху, несколько отъявленных головорезов на лучших скакунах бросились в погоню за беглецом. Приказ был строгим: любой ценой вернуть раба живым. Так началась жуткая погоня, о которой говорилось выше…