– Ламия тоже уже здесь. Смотрит не хорошо, дядь… словно убить хочет.

– Скорее всего, так и есть. Моя семья в курсе, поэтому так странно вели себя на завтраке, тьфу! На ромсесе… мне до сих пор интересно, почему нельзя назвать утро утром?

– Здесь солнца нет, оно не встает и не садится…

– Значит, в Соуме утро есть утро. Здорово.

– Дядь! Как ты можешь о такой ерунде думать, когда нас убивать собрались! – сейчас разревется моя птица–говорун.

– Успокойся. Я не собираюсь умирать, а ты не вмешивайся. Поняла? Это пацанские дела и разборки.

– Я вмешаюсь, если совсем худо будет, – это что сейчас было? Бунт на корабле?

– Слышишь ты, женщина, не смей лезть, ты услышала меня? – смотрю на свою курицу, а она пятится от меня, испугалась? Пусть так, но чтобы не рыпалась. Я знаю, что у меня шансов нет, но и у змея есть слабости, пусть в себя я заглянуть не смог, там одна чернота, но я в подробностях вспомнил бои, где сражались ламии, вспомнил, как брат Фаут нашинковал одного. – Есть у меня план, так что не вмешивайся в дуэль. Если встрянешь, нас потом с говном сожрут те милые монстры, что моей родней зовутся, – ну и чтобы закрепить речь уверенного мужика, надо приласкать слабый пол, что я и сделал, погладив по голове и спинке. Вроде бы помогло.

– Хорошо, дядь. Давно хотела сказать… – достала! Опять эти драматические паузы и вздохи!

– Говори, а то опять забудешь, курица ты моя.

– Я не забывала! И память у меня не куриная! – надо же поняла! Растет…

– Так говори быстрее! – посмотрела на меня и легко приземлилась на мое плечо, хорошо, что она не обычная птица, а то был у меня попугай, который смачно мне спину метил к деньгам, падла…

– Дядь, этот мир, как и все другие – твои, а ты до сих пор, как в гостях. Это твой дом, понимаешь? Ты квартиру продал, а приобрел особняк с полем для гольфа или футбола… Но ты почему–то считаешь, что это не твой замок, не твой стадион, а в той квартире уже другие живут… понимаешь меня? – стою и пялюсь на пернатую, слов нет…

– Я понял… Спасибо, Сириф.

– Угу… – ещё и головой кивнула, взмахнула крыльями, испортила мою прическу, а я минут двадцать волосы укладывал, ну да ладно, на жердочке посидит, после устрою ей разнос, чтобы училась ценить и моё время, и мои труды.

– Принц Эларс! На арену, время!

*****

На арену вышел Шинсисс с еще одним полузмеем, я их имена не запоминаю, они все шипящие, можно просто пошипеть невнятно и угадать с именем, ни разу не попался на этом.

– Готов? – чуть не подскочил на месте! Подкрался незаметно и стоит мило улыбается!

– Готов. А ты чего здесь, Фаут?

– Как это чего? Я твой секундант. Если помрешь, я вызову их в ответ, – и улыбается… Так и знал, что он националист, змей частенько рубит.

– А если не помру, тоже вызовешь?

– Как знать… Может, мне покажется, что они что–то нарушили или оскорбили нашу семью… – улыбается чертяка, вон даже клыки увеличились. Кстати, хардассы как и вампиры ослепляют врагов игольчатыми клыками, можем пить кровь, глотки раздирать, но мы не зависимы от алой жидкости живых существ.

– Ладно, брат, постараюсь, чтобы не казалось, – вот это оскал! Радуется моей задумке!

– Как судья, ещё раз спрашиваю: «Возможно ли примирение сторон?» – ещё никто от дуэли не отказывался и не мирился, это считай позором на весь род, но он же судья, вот и спрашивает! Лицемеры! Фи!

– Нет.

– Нет.

– Тогда расходитесь на двадцать нтис^>* (нтис – 1 метр), по моему сигналу начинайте! – и никаких правил, если бы я не знал, не понимал, что это подстава на смерть, запаниковал бы, а так только усмехнулся, чем вызвал одобрительную улыбку Фаута и кривую ухмылку ламии. Тоже мне чемпион, сопляка в соперники записал. Куда катится мой мир?