Они прошли три дома, свернули налево в узкий переулок и оказались у дубовых дверей с вывеской «Чистая капля». Это был уютный небольшой бар с низким потолком и клубами сизого ароматного дыма, плывущего под ним. Хозяин бара, которого звали Том, встретил их доброжелательной улыбкой, – он медленно перетекал за барной стойкой, лениво и плавно разливая по стаканам выпивку, его грузное темное тело формой напоминало огромную каплю виски. Отсутствие скелета у хозяина компенсировалось толстыми дубовыми балками, которые, будто ребра, держали кирпичное мясо потолка и стен. – Здесь, в баре, Том был черепахой в панцире, наутилусом в раковине.

В баре, кажется, никого не было – может быть, несколько смутных теней в углах, но их не разглядеть. Играла музыка: тягучий и глубокий контрабас, цыкающая перкуссия и нежная, меланхоличная скрипка; вместе с табачным дымом звук струился под потолком, обретая визуальное воплощение в воздушно-синих завитках и кольцах; звук был видим и слышен, казалось, он должен быть и осязаем, казалось, к нему можно прикоснуться, ощутить его тепло и пульс.

– Садитесь, господин Ежи, а я принесу выпить, – сказал Керлиц и направился к стойке.

Ежи подошел к столику у зашторенного окна, повесил плащ на чугунную вешалку, стоящую рядом, сел и отвел рукой штору: за окном в свете уличного фонаря широкими стежками светлых нитей дождь прошивал пространство.

– Вам нравится здесь?

Ежи обернулся. Над столом, держась неверной рукой за край, в неестественной позе, шатаясь, висел странного вида человек: рыжая копна нечесаных кудрявых волос, мутно-голубые глаза, горящие тусклым красным от выпитого, зеленая, в разводах, мятая рубаха нараспашку и початая бутылка виски, пляшущая в тонких белых пальцах. Он улыбался, яростно жестикулировал и безумно вращал глазами, нигде не задерживая взгляда дольше, чем на секунду, успевая при этом хлебнуть из бутылки и затянуться жадно длинной сигаретой. Он выглядел молодо, ему было около сорока, а может быть, меньше.

– Вижу, что нравится, – не дождавшись ответа, продолжал он, упав на стул напротив. – Знаете, меня это место невероятно притягивает, мне кажется, будто все мое детство прошло здесь. Да-да, среди этих сонных барменов, которые, как ленивая мать, предлагают свою соску; среди этих бутылок, которые, кажется, существуют лишь для того, чтобы продемонстрировать человеку, какое множество цветов и оттенков, подчиненных каждый своему вкусу, может существовать на белом свете; среди этих милых пьяниц, каждый из которых, собственно, не пьяница, а священник в этом храме… Ха! Среди женщин всех возрастов и любых адресов, среди табачного дыма, который, по сути, являет собой сами небеса. Так вот, среди всего этого я чувствую себя как дома, я нахожу себя в колыбели, и моя погремушка – это моя рюмка. Ха!..

Ежи не понимал и половины, того, о чем говорил этот человек; манера его речи усугубляла трудность понимания – эта крикливая скороговорка запутывала и раздражала. А человек продолжал вещать, вырисовывая руками безумные фигуры, совершенно не совпадающие с сутью его высказываний.

– Знаете, я часто тренируюсь в предсказании будущего, правда, еще ни разу не получилось… Ха! Хотя мне кажется, что у меня хорошие данные. Однажды предсказал знакомой даме бурный роман, но она отказалась. Да и ладно бы просто отказалась, так ведь эта истеричка натравила на меня своего двоюродного братца. Признаюсь, я впервые видел говорящую бомбу! Ха! Но представьте мое удивление, когда эта бомба вдруг залилась горючими слезами чуть ли не на моем плече. Рассказать? Вы просите рассказать?