У наших БТРов колёса сделаны так, что способны выдерживать несколько пулевых попаданий. Но рельс, как говорится, «это уже извините». Он произвёл такую разруху, что хватило с избытком. В общем, колесо пришлось менять. Это был БТР рядового Орлова Андрея Викторовича.

Пока Андрюха Орлов менял порванное в хлам колесо, мы томились от безделья и холода. И от всего этого постоянно курили. Естественно, у нас быстро закончились спички. Сигареты надо было чем-то поджигать, а делать это было нечем. Тогда я вспомнил досконально изученное мною в школьные годы бессмертное произведение Пришвина. Там дядька, то ли охотничью собачку под паровоз бросал, то ли костёр разжигал при помощи ружья «тулки». Точно уже не помню, но разжечь костёр при помощи пороха и капсюля всё же решил попробовать. Разрядил пулю из автоматного патрона, затолкал на её место комочек ваты, выдранной из моего бушлатика. Вытащил из пулемёта затвор с бойком и принялся корячиться. И так пристраивался по бойку шлёпнуть, и эдак. Потом оно, всё же, как-то у меня сработало, да так звонко шарахнуло под бронёй по ушам и ещё по пальцам, что я принялся завывать, как Акелла, когда созывал Стаю на славную охоту. Гильзу у меня развернуло, как розочку, пальцы мои отбило. Хорошо что советские гильзы сделаны из очень пластичного металла, он не разлетелся осколками, не выбил никому глаза, а только сделал мне синими пальцы. И, конечно же, хрен мне удалось подкурить сигарету.

С отбитыми трясущимися пальцами я забился в дальний уголок десантного отсека сидел, трясся от холода и вспоминал, как познакомился с этим орлом, Андрюхой Орловым. Знакомство было трогательное и романтичное, почти как ужин при свечах. Мы стояли в три шеренги среди холоднючих зимних песков на Термезском полигоне. К нашему строю привели ещё один небольшой строй. Зачитали список вновь притопавших. Помню, там подряд шли две фамилии: Орлов, Драндров. Наш строй заржал. Это чё, так смешно что ли Орлов-Драндров? Да я хрен его знает. В мозгах у солдата пусто, вот он и ржёт в строю, ему хоть палец покажи. Короче, фамилии зачитали, наши долбаки поржали и всё, становитесь в строй и Орлов, и Драндров. Будьте теперь знакомы.

В армии всегда так: зачитали твою фамилию и шагай в строй, будь здоров! Кому ты нахрен нужен, знакомства при свечах тебе устраивать. А по-другому нельзя, потому что времени на подвиги не останется.

Наш полк тогда готовили, чтобы ввести в Афганистан и штурмом взять Панджшер, соответственно, его пришлось доукомплектовывать со штатов мирного времени до штатов военного времени. А народу в стрелковые батальоны не хватало. Начальство Округа дало команду отправлять в пехоту всех, кто попадётся под руку. Согласно разосланным по округу циркулярам из комендатур выгребали нарушителей, из линейных частей переводили залётчиков, из госпиталей собирали выздоравливающих. Поскольку Орёл по сроку службы был такой же «душара», как и я, он не успел сделаться «залётчиком». Вместо этого он непредусмотрительно простудился, угодил в госпиталь с раздутыми гландами, а оттуда его попёрли в наш полк. Самым простым и бесхитростным способом Орёл оказался у нас в роте на полигоне, затем пошёл с нами в Афган.

Поскольку полк был сформирован в Узбекистане (Термез – это юг Узбекистана), то, по понятным причинам, самая распространенная национальность в нашей роте была – узбек. Узбеки кучковались со своими земляками, разговаривали на своём языке, защищали друг друга от всяческих напастей и посягательств. Вследствие этого, припахивать молодых для грязных работ «дедулькам» приходилось из любых других землячеств, только не из узбекского. Если какому-нибудь «дедушке» требовалось припахать «молодого», чтобы помыть после обеда котелок, то узбека припахивать было опасно. Оставался единственно правильный выбор, – заорать: