– Ну ты, всё-таки, дурак. Хоть и в институте учился. – Орёл стоял внизу, под площадкой. Стоял так, что над травой возвышалась только его голова. Он вертел этой головой, смотрел в сгущающейся темноте на мои руки.

– Башку убери. Если под шомполом сработает мина, то мне оторвёт руку. А тебе голову. Без каски придётся дослуживать.

– А мне – без разницы. Если оторвёт хоть что-нибудь, то я жить не буду. Застрелюсь.

На наше счастье почва была мягкая, в ней не оказалось ни мин, ни камней. Не представляю, как я в темноте отличал бы мину от камня. Шомполом в почве? При полном отсутствии опыта. Но мне в этот раз повезло. Нам всем повезло. Мин и камней не оказалось. Буквально за пять минут я управился с прощупыванием площадки, выбранной для ночлега.

Стоя на карачках, я поорал вниз Хайретдинову, что нужно подниматься. Протянул Орлу руку, чтобы затянуть на площадку его вещмешок. Затянул. Вещмешок оказался на удивление лёгким.

– Орёл? Ты с пустым вещмешком, что ли, сюда забрался?

– Отстань. Моя жрачка. Хочу несу, хочу выбрасываю. Я выбросил. Лучше три дня посижу голодный, чем сдохну на подъёме.

– А патроны? Тоже выбросил?

– В ящик обратно выложил, на строевом смотре. Десять пачек себе оставил, а остальное выложил. Нам всё равно на вертолёте привезут скоро.

В тот вечер я в первый раз поймал себя на мысли, что совершенно не понимаю жизнь и людей. Как можно?! Как так можно?!! Десять пачек содержат 300 патронов. Для пулемёта, у которого темп стрельбы 600 выстрелов в минуту! Что такое 300 патронов? При практической скорострельности 140-150 выстрелов в минуту пулемёт останется без боеприпасов на третьей минуте боя. А помощь нам обещали через 48 часов. Что ты будешь делать двое суток? Прикладом отбиваться от душманов? Что у людей происходит с головами? Что за процессы в тех головах? Детский садик там до сих пор играет, что ли?

Слез я с площадки в полном офигении, пошёл вниз за своим вещмешком. Ну, как «пошёл»? Ехал в темноте на заднице, петлял между скал и валунов. Ногами упирался в почву, ладонями тоже в почву, возле задницы. Так и съезжал вниз.

Вещмешок я нашёл на том месте, где оставил. В глубине души я рассчитывал, что мои товарищи подтянут его хоть немного вверх. Но этого не произошло. Это были глупые наивные мечты, не основанные ни на чем.

Возле моего вещмешка сидел Миша Мампель, подавал мне, как это называется в армии, «сигналы голосом». А если сказать по-русски, то он негромко матерился и сообщал мне:

– Сюда, сюда иди, ёлки-моталки. Тут твой отвратительный вещмешок. Кирпичей ты в него натолкал, что ли?

Спустился я на голос Мампеля. Обнаружил рядом с ним свою поклажу и стоящего на четвереньках Мишку Бурилова. На четвереньках, потому что всем так положено ходить по горам в районе Зуба Дракона.

– А чего ты сюда эту железяку приволок? – Мампель ткнул во мраке рукой в мой пулемёт. – Не мог, что ли, на хребте оставить?

«Вот, ещё один артист, – подумал я и принялся пролазить руками в лямки вещмешка, – артист в труппу Орлова, чтобы погулять по Панджшеру без патронов и без оружия».

В головах у людей происходило что-то непонятное для меня. Очень непонятное. За время Панджшерской операции душманов из Рухи и окрестностей выбили. Но, они вернутся. Обязательно вернутся. Возвращаться будут не плотными колоннами с развёрнутым флагом, но будут просачиваться мелкими группами. При этом, когда начнут – не скажут. Что ты будешь делать, если сейчас столкнёшься с такой мелкой группой? Вот выйдут против тебя пять-шесть рыл с автоматами, а ты с босыми руками, и что ты будешь делать? Может быть, автомат с собой носить?