Потом пенал взяла Катя Нагорская, покрутила его и тоже восхищённо вскрикнула: «Как классно!»

Потом пенал схватил кто-то ещё, и снова послышались восторженные отзывы: «Ой, какой хорошенький! Просто прелесть», «Ой! Везука!» И Зоя на минуту поддалась всеобщему восторгу. Она не сдержалась – ей тоже захотелось потрогать красивый пенал и ближе рассмотреть синенького человечка. Зоя потянулась к пеналу и уже почти взяла его в руки, как вдруг услышала вопль Нагорской:

– Катюш, Зоопарк твой пенал лапает!

– Ой, отнимите у неё, она же своими обезьяньими лапами его испачкает! – крикнула Галя Гаврилова.

Кто-то оттолкнул Зою, выдернул у неё из рук пенал, а кто-то больно пихнул её в бок локтем.

– А ну вали отсюда, Зоопарк! – сказала тоном королевы уже сама Некрасова, чья свита сделала за неё грязную работу.

Зоя привыкла к травле, обычно не обращала внимания на обидные замечания и умела останавливать слёзы. Показывать обидчикам свою слабину было бы непростительным. Но тут ей стало так себя жалко, унижение было таким явным, что она не сдержала слёз – Зоя бросилась вон из класса и в дверях наткнулась на Ирину Николаевну.

– Касаткина, в чём дело? – спросила Ирина Николаевна. Класс затих.

– Мне надо на секунду выйти, – пробормотала Зоя и бросилась вон, не дожидаясь разрешения. Она услышала чей-то голос: «Ирина Николаевна, Касаткина опять задиралась» и кинулась в туалет. Там было пусто. Зоя разревелась. Нос покраснел и опух, глаза налились красными жилками, но Зоя никак не могла остановиться, она всё ревела и ревела. Ей казалось, что она просидела в туалете около получаса, пока не нашла в себе силы вернуться в класс. А вернуться её заставила ярость, которая нахлынула сразу после того, как она перестала плакать.

«Я им всем покажу. Привезу 20 пеналов и кучу шмоток, пусть подавятся от зависти, – думала Зоя, сжимая кулаки от злости. – Козы проклятые. Думают, что их папаша в Сирии накупил им дряни, и теперь они самые главные. Я им покажу. И Жене привезу, и Алине Кац, и джинсы с Майклом Джексоном».

Когда Зоя вошла в класс, урок уже подходил к концу. Ирина Николаевна что-то чертила на доске, а все ребята записывали что-то в тетради. Алина Кац посмотрела на Зою и прошептала:

– Ты в порядке?

– Да, – ответила Зоя.

– Я тебе дам переписать урок. Она много нового объясняла.

– Спасибо, – сказала Зоя.

В любой другой день Зоя переживала бы пропущенный урок. Но в тот день ей было совершенно наплевать и на Ирину Николаевну, и на алгебру, и на пропущенные объяснения. Она твёрдо решила переместиться в Париж и привезти оттуда красивые вещи, чтобы навсегда поставить на место Некрасову, Гаврилову и Нагорскую. Зоя с Алиной вышли из класса последними, и только тогда Зоя заметила, что Власова не было на занятиях.

– Алин, а что, Власов сегодня не пришел? – спросила Зоя.

– Да, слава Богу, может, у него тренировка? И без него жить тошно, – Алина вздохнула.

– Это да, – ответила Зоя, но покривила душой. Она почему-то считала, что Власов смог бы предотвратить травлю. Откуда у неё создалось это ощущение, Зоя сказать точно не могла, но думала, что, если бы Власов был в классе в то утро, скандала с пеналом не было бы. Но Власов исчез.

Все выходные Зоя и Женя провели вместе. Кино с Алиной Кац Зоя отменила, сославшись на простуду. Ребята быстро сделали уроки, а потом принялись за схемы. Точнее, Женя их чертил, а Зоя мечтала. Женя чертил очень много и быстро, и когда он попросил у Зои новую тетрадь, она рассмеялась.

– Жень, ты извини, но я правда ничего не понимаю. Я туда отправлюсь и всё.

– Отправишься, но я хочу понять, куда в это время девается твой двойник.