Стихотворение М. Цветаевой «Картинка с конфеты»:

На губках смех, в сердечке благодать,

Которую ни светских правил стужа,

Ни мненья лёд не властны заковать.

Как сладко жить! Как сладко танцевать

В семнадцать лет под добрым взглядом мужа!

Была любовь – настоящая, искренняя, необъяснимая: «Б. – в чёрном пальто, широкополой фетровой шляпе, с белокурыми, волнистыми лёгкими волосами вокруг тонкого оживлённого острого лица, его «р», его смех, все его причуды, синий блеск глаз, которые я так любила, тонкие полоски бровей… Б. – это целый мир, перед которым я часто перестаю быть собой. Я ждала его с чувством стеснённости и тоски, а рассталась с ним нежно, беспомощно, вся поникнув…

Моё сердце от иных выражений его дрожит, как ни от кого. Актёр! Ребёнок! Друг! О, эти иронические речи в течение часа, и поспешное прощание «мне пора», о, этот сарказм, который я ненавижу, но от которого всегда так больно, это красноречие, этот вздор, который он говорит, это нестерпимое поведение, эти инквизиторские вопросы, всё, что бесит меня, всё, что меня так измучило – всё это я глубоко и непонятно люблю!» – писала А. Цветаева в книге «Дым, дым и дым».

В 1912 родился сын Андрей. Жизнь молодых не ладилась. «Мы оба были слишком молоды для брака», – признавала потом Анастасия Ивановна.

«Взглянув на нас, кто бы сказал, что мы муж и жена! Как безнадёжно чувствовалась жизнь впереди – полное отсутствие будущего. И как мудры были мы в 17 и 19 лет, иностранцы и путешественники, – что не глядели вперёд. …Ибо с такой же силой, как нам нет будущего, – прошлое для нас есть».

Это строки из романа «Аmor», написанного в сталинском лагере, в 40-е годы. Вспоминая о первом муже, Анастасия Ивановна пишет «о фантастике, романтике» их встречи, «о мучениях дней, когда они перешли во враждебный мир секса, о том, как секс разбил романтику, угасил ту любовь».

Разрушил их брак не только ранний секс, но и сложный характер Бориса – «тысяча его неожиданных, ни на кого не похожих выходок, из гордыни и отрешённости зачерпнутых». Были, видимо, и чисто бытовые причины.

Р. М. Хин-Гольдовская, писательница, драматург, оставившая, может быть, и достоверные, но довольно злые воспоминания о сёстрах Цветаевых, писала в своём дневнике 18 февраля 1913 года: «…Марина Цветаева, двадцатилетняя поэтесса, жена 19-летнего Серёжи Эфрона, её младшая сестра Ася, тоже замужем за каким-то мальчиком (обе эти четы имеют уже потомство – у Марины девочка, 6 месяцев, у Аси такой же мальчик, причём каждый из этих младенцев перебывал у 6 кормилиц – по одной на месяц!..).

…Все любуются друг другом, собой, все на «ты». Брат Эфрон, Сергей, в 16 лет женился на 17-летней поэтессе Марине Цветаевой (очень красивая особа, с решительными, дерзкими до нахальства манерами); сестра этой Марины 15-летняя гимназистка вышла замуж за 15-летнего же гимназиста, кажется, третьеклассника, но зато пьяницу – первоклассного. Этот супружеский «детский сад» обзавелся потомством – у Марины – девочка, у Аси – не знаю кто…» («Минувшее. Исторический альманах». Вып. 21. – М. – СПб., 1997.)

В романе «Дым, дым и дым» А. Цветаева подтверждает пристрастие Бориса к вину: «…Он приходил, и часто вдвоём с Б-вым, в 2, 3, 4 часа утра, после игры на биллиарде, выпив много вина. Он уходил, не говоря куда, и никогда не отвечал на мой вопрос, когда он вернётся. Мы почти никогда не бывали наедине. И запершись в своей комнате, рядом с детской, где няня укачивала Андрюшу, я часами писала дневник, подводя сотый итог своей жизни, которая с ясной насмешливостью рвалась у меня на глазах».