– Закройся, ладно?

– Я торжествую.

– Твое право.

Почти до самого Вьентьяна мы не разговаривали. Я уже упоминал, что люди, обратившиеся ко мне даже с самыми добрыми намерениями, обычно через часок-другой страстно мечтают поскорее избавиться от моего общества. На въезде в город мы встали в пробку. Все сигналили, как сумасшедшие, и Мэлу пришлось закрыть окна, но курить он не перестал, так что в машине стало совсем нечем дышать. Глаза слезились, а в легкие проникало слишком много табачного дыма, голова начала кружиться. Я рванулся, чтобы вылезти из машины, но Ян меня удержал.

– Подожди. Мэл, время запрещенных приемов.

Тот неопределенно повел плечом, что Ян воспринял как призыв к действию. Он вытащил из-под водительского сиденья мегафон и мигалку, которую водрузил на крышу. Затем дождался, пока Мэл положит трубку, высунулся в окно и заголосил. Машины, стоявшие перед нами, начали перестраиваться и расступаться. Через три минуты мы свернули с центральных улиц и поплелись по окраине.

– Мэл сегодня устраивает небольшую вечеринку. Вряд ли тебе есть, куда идти, так что можешь заглянуть к нам. Как бывшему экологу, тебе, возможно придется не по душе богемная жизнь, но преступникам обычно нравится.

– Ты меня в это втянул.

– Теперь я торжествую, – отпарировал этот говнюк моей же фразой, и что-то сказал Мэлу. Тот кивнул и улыбнулся мне в зеркало. – Он не возражает. Так ты подумаешь?

– Нет.

– Высадить тебя здесь, или отвезти в центр? Там кошмарно интересно. Грязная река, никакой архитектуры, две жалкие церквушки, и буддийский монастырь. О, еще конечно, улица для туристов, с хостелами и прочей хренью.

– Не нужно.

– Мм? Ты говоришь загадками.

– Я не буду думать, потому что я уже решил. Если Мэл не против, то я принимаю приглашение.

– Вот и чудненько. Там будет еще несколько ребят, твои ровесники, или около того. Так что не заскучаешь.

– Ненавижу людей.

– Тогда уединишься с бутылкой вина, а потом еще немного с тобой поболтаем.

– Идет.

Ян удовлетворенно заколотил по спинке водительского кресла и присвистнул. Мэл поглядел на него в зеркало, покачал головой и продолжил свои телефонные препирательства. На низкий азиатский город опускалась ночь, улицы зажигали свои фонари, люди постепенно покидали свои дома, чтобы насладиться вечерней свежестью, пропахшей жареным рисом с морепродуктами, винными парами, туристическими рюкзаками, грязными работягами, спешащими в бары на окраинах, чтобы выпить пива и вернуться к своим семьям. Мы миновали центральные улицы, не сворачивая ни на одну из них, но все же проезжали достаточно близко, чтобы я смог разглядеть зазывал, сомневающихся туристов и путешественников, бродивших от хостела к хостелу, выбиравших заведение подешевле, чтобы перекусить после утомительного дня. Город жил своей жизнью. Когда мы выехали на разбитую дорогу, ведущую вдоль реки, Ян нетерпеливо заерзал на сиденье.

– Обожаю вечеринки у Мэла. Готов поспорить на что угодно, что в таких особняках тебе еще не доводилось бывать.

– Я никогда к этому и не стремился.

– Каждый хочет прикоснуться к роскошной жизни, разве нет?

– Только взглянуть одним глазком, чтобы затем высмеять.

– Ненавидишь все материальное, да?

– Просто не вижу смысла в богатстве и роскоши, если внутри при этом пустота, которую не заглушить ни деньгами, ни драгоценностями.

– Хочешь сказать, у тебя внутри зияющая рана, кишащая червями воспоминаний? – Ян посмотрел на меня и цокнул языком. – По тебе и не заметно.

– Я над этим как раз работаю. А у тебя нет? Или у Мэла?

– Дай-ка подумать.

– Если ты умеешь.

– Не смешно.

Но подумать он не успел, мы уже свернули на подъездную дорожку, с обеих сторон окруженную манговыми деревьями. Конец ее тонул в темноте, чуть поодаль отстоял залитый светом особняк, больше напоминавший родовое гнездо в Англии начала девятнадцатого века, чем жилье лаосского мафиози. Мне бы и в голову не пришло, что в Азии можно выстроить подобное сооружение. Тут были и колонны, и античные статуи, и фрески, и фонтаны, и даже живая изгородь, и беседки, увитые виноградом. На земле валялись спелые манго, лопнувшие от зрелости, усеянные голодными насекомыми, которых привлек их терпкий сладкий аромат. Мэл высадил нас у большой мраморной лестницы, а сам скрылся где-то в глубине бесконечного сада. Ян похлопал меня по вспотевшей спине, и двинулся вперед, попутно рассказывая историю этого дома. И да, он был прав – никогда раньше мне не доводилось бывать в подобных зданиях.