Я видела, что Булаткину очень нравится Князева. Даже больше, чем когда-то нравилась Милославская. И факт того, что девушка отвечала ему взаимностью, окрылял парня.

Правда, общаться с другом теперь стало менее интересно, ведь большинство предложений у него теперь начиналось с ее имени. "Зарина сказала", "Зарина думает", "У Зарины есть". Говоря откровенно, меня это немного подбешивало. Но я старалась не показывать своего раздражения, ведь, когда я рассказывала Булаткину о своих парнях, он всегда терпеливо выслушивал мои истории.

А вот Ада с первых дней невзлюбила новенькую. И не особо пыталась это скрывать. Говорила различные колкости в ее адрес, высмеивала странные ободки с бантиками, которые носила Зарина, а в ее присутствии напускала на себя вид снежной королевы. Холодной и неприступной.

У Ады всегда был непростой характер, но раньше я никогда не замечала за ней такого сильного неприятия чьей-то персоны без явных на то причин. Когда она в очередной раз посетовала на то, что Антон отказался прогуляться с нами, потому что собирался в кино с Зариной, я философски заметила:

- Знаешь, Ад, лично я уже давно смирилась с тем, что Булаткин никогда не будет принадлежать мне на сто процентов. Еще тогда, в начальной школе, когда мы обе были влюблены в него, он не выбрал одну из нас, а предложил "любить друг друга втроем". Тогда-то мне и стало ясно, что нужно довольствоваться тем, что есть.

- Да я же ни на что не претендую, - отмахнулась она. - Просто не узнаю Антона... Весь такой влюбленный.

- Ну да, настало и его время любить, - беззаботно ответила я.

Я понимала негодование Ады и тоже чувствовала грусть от того, что Антон меньше времени стал проводить с нами. Но, кажется, у них с Князевой все было действительно серьезно. Они смотрели друг на друга такими глазами, что порой мне становилось неловко. Будто я была свидетелем не просто взгляда, а чего-то более интимного.

Я старалась быть хорошим другом и всячески поддерживать Антона  в его общении с Зариной, ведь он, так же как и мы с Адой, заслуживал быть счастливым в отношениях.

Однако ни одно терпение в мире не безгранично. Моему настал конец, когда Булаткин нанес мне личную обиду. Ну, по крайней мере, на тот момент мне так показалось.

Он зашел ко мне в гости как-то вечером, и я очень ему обрадовалась, ведь мы уже довольно давно не общались наедине. Однако Антон был какой-то зажатый, и я не могла избавиться от ощущения, что ему неловко.

- Саш, ты же знаешь, мы с Зариной очень нравимся друг другу, - начал он, садясь за стол.

- Конечно, знаю, - улыбнулась я, разливая чай по чашкам.

- Так вот, нам хочется проводить больше времени вместе...

- Куда уж еще больше? - усмехнулась я. - Вы и так каждый вечер гуляете! Или... Вы съехаться решили?

Я рассмеялась, однако Антон оставался серьезным.

- Она... То есть мы... Хотим сидеть вместе на уроках, - собравшись с духом, выпалил он.

Я поставила чайник обратно на плиту и медленно развернулась к нему.

- Что ты сказал? - я с трудом могла поверить в услышанное.

- Саш, ты должна понять меня...

- Антон, мы с тобой просидели за одной партой десять лет! -  перебила я его. - И в последний год ты решил променять меня на свою подружку, которую знаешь без году неделю?! Да я один и тот же лифчик ношу дольше, чем вы встречаетесь!

- Саш, не делай из мухи слона! Мы же по-прежнему будем друзьями, просто за разными партами.

- Но зачем вам это? Вы же все равно не сможете миловаться-целоваться на уроках!

- Саш, вот скажи, если бы Ревков учился в нашем классе, неужели бы ты к нему не пересела? - Антон смотрел на меня исподлобья.