Дерматит и колики. Я задумалась, стараясь подобрать подходящее средство для ванночки. Жаль, череды нет – вот уж не думала, что понадобится. Ромашка? Слабовато, её пусть Машка пьёт. Календулу можно, но горькая, если хлебнет – не успокоим потом. В конце концов, решила начать с отвара берёзовых почек, а потом попробовать и кору дуба – уж очень хорошо она подсушивает и заживляет. Коры у меня было заготовлено достаточно – я и волосы ей ополаскивала, и рот полоскала, и горло при простуде.

Приготовив воду для купания безымянного младенца, я растолкла немного укропных семян и залила кипятком. Попробую дать немного ребенку, если лучше не будет, то и хуже – тоже. Все свои действия я объясняла Марье – пусть сама справляется впредь. Как проверять температуру воды сгибом локтя. Как правильно прикладывать сына к груди, чтобы не хватал воздух. Как очищать нежную кожу ребенка облепиховым маслом.

Молодуха жила у меня три недели. Всё это время она ела и пила лишь то, что я позволяла. Сушёный мох, который я держала для скотины и разных хозяйственных нужд, хорошо впитывал влагу, толстым слоем устилая колыбельку. Марья только и делала, что ухаживала за скотиной и стирала. Меня она раздражала. Говорят, глупость – не порок, а несчастье. Так вот, свалилось несчастье на мою голову!

Ребёнку оказалось достаточно получить мать в полное распоряжение, да еще и сухую задницу в придачу. Орать он не перестал, но теперь возмущался только от голода, и когда я заставляла его упражняться, перевернув на животик. С легкой грустью я думала, что все мои усилия напрасны. Они уйдут туда, откуда пришли, и всё вернётся на круги своя. Хорошо, если её односельчане не прибегут сжечь меня вместе с избой.

– Вырастай ты самым умным, и смышлёным, и разумным. Самым смелым будь и добрым, и счастливым, и любимым, – тихо напевала я, качая чужого ребенка посреди ночи. Когда младенец угомонился, я осторожно переложила его в колыбельку и чуть не подскочила от неожиданности, услышав за спиной тихое:

– Спасибо, матушка Яга!

– Спи, дура! – прикрикнула я в ответ, но молодуха и не подумала обижаться, судя по хихиканью, донесшемуся от лавки. – Если лето переживёт, глядишь, и вырастет первенец твой. Жданом назови, хорошее имя для мужика.

Отец ребенка приезжал каждую неделю, и, хотя во двор не заходил, здоровался со мной уважительно. А когда я велела ему забирать бабу, отпрыска, да проваливать, аж поклонился:

– Чем обязаны тебе, ведьма?

– Перво-наперво дорогу сюда забудьте. Ещё кто припрётся – пусть на себя пеняет. Дальше. Заберёшь эту козу. Не простая она, заговоренная. Обращаться с ней ласково, шерсть вычесывать, кормить досыта. Из её молока будете творог делать и ребенка кормить, когда у того четыре зуба появится. Запомнил?

Мужик со страхом глянул на чисто-белую козочку, которую я накануне отмыла до блеска, натерев маслом рога и копыта. А я продолжала:

– Взамен – привезёте осенью муки белой как снег, воздушной как пух гусиный.

«Два пуда», – хотела сказать я, но язык не повернулся: – Не менее одного пуда! И нож острый, какой охотники носят.

Мужик откашлялся и важно кивнул – сделаем, мол.

– Смотрите, не будет муки пшеничной – прокляну так, что хуже младенца этого орать будете, – грозно сдвинула брови я, и, кажется, деревенского проняло.

– Моё слово крепкое! – пробасил он и добавил как-то очень по-человечески: – А и спасибо тебе за подмогу, Яга.

Марья утирала слёзы, выглядывала из-за мужа и кивала. Вдруг мимо меня пронёсся Уголёк и запрыгнул прямо в телегу, норовя облизать ей лицо. В горле встал здоровенный комок. «Ах ты, предатель!» – промелькнуло в голове, но вслух сказала так: