– Пить хочешь, псарь?

Влаксан кивнул.

Старик поставил перед ним полное ведро:

– Держи. Хошь – так хлебай, хошь – мордой ныряй туда, заодно и харю умоешь… – пожал он плечами.

Волк нагнулся над ведром. Хотелось раствориться в этой прозрачной холодной воде и не думать ни о чём, кроме студёной, заполняющей изнутри воде.

– Эй! Псарь, за что тебя взяли? – прокричал грязный мальчонка. Влаксан оглянулся. Крупная баба с растрёпанной косой тут же ввалила мальцу оплеуху и оттащила его со двора.

Дворцовая чернь с опаской глядела на него, тихо перешёптываясь. Вода тонкими струями стекала по небритому лицу и волосам, оставляя следы на замаранной одежде. Солнце пекло особенно жарко, и день тянулся бесконечно. Духота и пыль окутали затаившийся двор. Любопытная детвора заглядывала через забор в псарню, высматривая на земле тёмные кровавые следы.

Наконец, из терема вышла княгиня в красном сарафане и расшитом монетами кокошнике. На лице её расплылся огромный синяк, от уха до разбитой губы, нос распух и почернел.

Она подошла к Волку и смерила его взглядом:

– Сегодня будет суд, псарь, – сухо произнесла она. – Ты ни слова не обронишь, пока я не потребую этого, и не посмеешь дерзить или перечить мне. Понятно тебе?

Волк кивнул.

– То-то!

Брониимира ушла в терем, а за Волком вскоре пришли. Его отвязали от столба, закинули на телегу и повезли на улицу.

Слуга так же остервенело звонил в колокол, и люди так же нескончаемым потоком шли по улицам Граты, собираясь на площади. Вот только на помосте стоял не старый псарь, а Влаксан. Теперь его руки были вывернуты и связаны за спиной, а справа ждал на рогатине мёртвый псарь. Вороны полностью склевали его глаза и губы, серая кожа лохмотьями отходила от черепа. Под рваной истлевшей плотью белёсыми пятнами проступали кости. Толпа с таким же нескрываемым интересом ждала, что же нынче объявит князь.

То-то все удивятся, узнав, за что сегодня судят псаря!

Брониимира стояла на телеге, и с её кокошника спускался полупрозрачный тёмный полог, укрывая лицо от посторонних глаз.

Неожиданно звон стих. Княгиня встала и объявила:

– Ваш князь, мой муж вчера погиб.

Толпа взорвалась гулом неясного крика. Волк тщетно пытался высмотреть среди растерянных горожан знакомые лица. Сырые волосы падали на лицо, закрывая глаза. Сложно было разобрать кто где. Где там теперь радуется Косой? А Птах?

На деревьях никого не видать. То-то хилый поди доволен, что так всё вышло. Не было видно и Инга.

– Вчера вечером, после ужина у боярина Гладожара, мы приехали во дворец. Князь Брониимир готовился со дня на день выйти на охоту. Уже настал час луны, когда он пожелал лично проведать псарню: готовы ли его псы к охоте, действительно ли новый псарь хорошо справляется. Когда мы пришли, псаря не было на месте. Князь велел найти ключника, чтоб тот мог привести псаря, и, совсем осмелев, он вошёл в загон псарни.

Княгиня замолчала.

Волк настороженно и удивлённо слушал её странный рассказ. С небольшого расстояния было слышно, как тяжело она дышит и как дрожит её голос. Толпа возбуждённо шумела.

Слуга ударил в колокол, чтоб призвать к тишине.

Все смолкли и, затаив дыхание, уставились на княгиню.

– Псарь услышал лай, выскочил во двор, но было уже поздно. Он успел лишь не подпустить псов ко мне. Когда пришёл ключник, ваш князь был уже мёртв.

Крик горожан был настолько силён, что ушам стало больно. Волк снова поднял глаза: они ликуют и радуются или негодуют и злятся?

Ещё один удар в колокол прервал возбуждённые голоса.

– Псарь не уследил за сворой, – произнесла княгиня, – и должен за это ответить.

– Тебе есть, что сказать на это, псарь? – обратилась она к Волку.