Толпа затихла. А что дальше… Плевать, что дальше. Главное, что ни Косой, ни Птах, ни Бык не решатся напасть на людей княжьего двора.

Волка проводили ко двору. К удивлению, прежде его повели в баню для черни, а уж после выдали кнут и ключи от клетей.

Псарня при дворе нехитрая: большой выгул, сарай да клетка в углу, под навесом от непогоды.

Ключник зло глянул на Волка:

– Гляди, не вздумай соваться никуда с Чёрного двора. Увижу, что по княжескому саду или ещё где шаришься – плетей отведаешь! Спать прибейся в черновой избе, где-нибудь. И гляди, чтоб на псарне порядок был. Не то князь серчает.

 Княжеская свора оказалась добро натаскана: точно дикие, готовы кинуться на чужака, но кнут псы знали хорошо, и сразу послушно жались к стене.

Солнце уже закатилось, когда Волк закончил с первым днём. Вроде нехитро: покормить свору, да прибрать за ней загон. А первый раз оказалось не таким и простым занятием.

Волк забрался на крышу загона. Между сараев нашлась чудесная тёмная ниша, как раз для него. Стоило только вытянуться на колкой соломе, как по крышам зашуршали знакомые лёгкие шаги. Птах притаился под чердаком черновой избы:

– Бык в бешенстве! – зашипел он, – если ты что-то удумал, Щенок, то будь добр объявить нам. Ты подставляешь всех нас!

– Нас? – лениво спросил Влаксан.

– Да! Нас всех.

– Я больше не с вами. Передай это Быку.

– Что? – пискнул Птах, – Совесть заела? Так сразу бы и жался к стенке, как Инг! Прикидывался гоголем! Прав был Косой…

Волк схватил Птаха за ногу и сдёрнул к себе, вынимая поясной нож:

– Теперь слушай меня ты, – прижимая приятеля к стене, прошипел он. – Ещё раз вздумаешь угрожать – я с тебя шкуру сниму, вот этим вот ножом, – провёл лезвием по шее Птаха Влаксан. – Я понятно объяснил?

– А коли я тебе сейчас в сердце нож воткну? – пропищал Птах.

– Тогда вы даже сбежать не успеете. Думаешь, князь оставит это? У него украли сына, а теперь в его дворе слуг режут. Он носом землю рыть заставит, пока каждого из вас не найдёт, и тогда ты очень пожалеешь, что не я тебе горло вскрыл. Понял, умник?

Птах кивнул.

– Свободен, – вытянулся на крыше Волк.

Птах тихо верещал, бегал кругами, по крыше, но на угрозы переходить не решался. Поняв, что Волк его и вовсе перестал слушать, смирился и ушёл.

В княжьем саду покоилась безмятежная тишина. Когда княгиня выходила на прогулку, оттуда доносились звуки музыки и нежные напевы гусляров, девичий смех или пение княжьих девок, в остальное время только ветер шуршал листвой.

То ли дело Чёрный двор. Здесь кипела жизнь.

На Чёрном дворе жизнь неслась, что горный ключ: ещё до рассвета бабы выходили к колодцу. Дети бежали кормить птицу, кто постарше торопились к хлевам, чтоб вывести скотину. Чуть позже, отзавтракав, разбредались по мастерским мужики. Молоты и топоры заполняли звоном утро, босоногие дети суетливо носились через весь двор, на посылках у старших. Чёрные девки то и дело бегали за водой, дровами, хворостом, посудой или в погреба.

У колодца стояла небольшая скамья и стол, под которым прорыли сточную канаву. Здесь мыли посуду и тут же, на столе застирывали детскую одежду. С кухни над двором стелился ароматный сизый дым.

Иногда через двор проходили и городские дружинники. В отличие от постоянной теремной дружины, они не носили красные кафтаны, но одеты все были справно, не оборванцы. Одни важно задирали носы, другие весело приветствовали детишек, останавливались, чтоб перекинуться с ними парой слов, были и такие, что по пути умудрялись позаигрывать с какой-нибудь молодичкой. Дружинников при дворе уважали и любили. Девки предлагали им свои нехитрые угощения, а дети радостно бежали встречать их у ворот и провожали к оружейному двору.