Он же, наверное, видел только то, что находилось у него прямо под ногами. И до сих пор не воткнулся в столб или стену? Удивительно. И это Кира всего лишь предположила, что он на неё посмотрел, обязательно изумлённо – понятия не имел, что можно делать в кафе.

– Ладно.

Кира поспешно ворвалась внутрь, выбрала макароны с сыром и овощной салат. Можно было, конечно, «Цезарь» или «Греческий» и мясо по-французски, но особо шиковать не на что. Она плюхнулась за стол с подносом, даже не вспомнив про приборы, и пришлось возвращаться. А парень взял только чашку чая, и то не столько пил, сколько сидел неподвижно, обхватив её пальцами, действительно длинными и тонкими. А капюшон так и не снял.

– Ты совсем есть не хочешь? – поинтересовалась Кира.

Кажется, макароны и капуста с морковкой окончательно вернули ей обычную уверенность, и уютная обстановка кафе расслабила и умиротворила. Она даже попыталась быть вежливой, организовать приятную беседу за столом.

– Я редко ем.

Кира едва не подавилась очередной порцией. Только она начала воспринимать внезапно обретённого компаньона как вполне заурядного человека, почти забыв про недавний страх сумеречников и его равнодушные слова «я могу их убить», он напомнил ей о своей подозрительной странности.

– Редко – это как? Раз в день? – Вторую версию она выдала уже просто для прикола: – Раз в неделю?

Он не ответил, а Кира вперила внимательный взгляд в макароны. Типа, внезапно озадачилась подсчётом проглоченных калорий, но на самом деле решала – это ей показалось или действительно ближе к истине получился именно второй вариант?

Нет, скорее всего, показалось. Ну ерунда же полная. Чтобы человек ел раз в неделю?

– А почему ты всё время в капюшоне?

– Не переношу яркий свет.

Лучше бы и сейчас промолчал.

Свет не переносит? Может, он вампир? Не такой, как сумеречники, а самый настоящий. Потому они его и испугались. Сильный, стремительный, способный расправиться даже с бесплотной тенью.

Вот Кира попа-ала!

Появляется неслышно, не любит свет, не ест. Ведь мог же и наврать про «редко». Хотя вампиры и чай не пьют. Но ведь и он не пьёт, только вид делает.

– Яркий? Так ведь сейчас ночь. И здесь не слишком светло.

– Привычка.

Парень поднёс чашку ко рту, отпил за раз почти половину.

Да он просто ждал, пока остынет! Кира и сама не терпит очень горячий чай или кофе.

Всё, больше никаких приятных бесед! Завершение каждой из предложенных Кирой тем только усиливает сомнения: правильно ли она поступила, согласившись на его предложение работать вместе? Но теперь парень заговорил сам, в своей типичной манере – ни одного лишнего слова. Поэтому каждый его вопрос поначалу ставил Киру в тупик.

– Местная?

– В смысле? Кто? Я? Нет. Но ехать недолго. Четыре часа на автобусе.

Так близко и так далеко. Кира решительно мотнула головой.

– Но я домой не вернусь. Не могу. Сначала должна найти храм.

– Где ночуешь?

– Нигде, пока. Гостиницу, наверное, поищу. Я ещё не думала… – произнесла она и тут же раскаялась.

Вот ведь ляпнула опять, ему на потеху. Сейчас опять начнёт над ней прикалываться. Поэтому поторопилась добавить:

– Не знаешь, есть тут поблизости?

– Знаю.

И опять они шли по улице, только теперь Кира понимала, куда. В гостиницу. Зато другое не понимала. Они уже договорились о сотрудничестве, вроде как сделку заключили – с печатями, но без подписей. Но даже не постарались узнать имена друг друга.

– Как мне тебя называть?

Парень произнёс всего две буквы. Первая – что-то среднее между «ш» и «щ», вторая – определённо «и».

Кира проговорила про себя оба варианта. «Щи» – вообще несерьёзно, даже смех разбирает. Тут однозначная ассоциация с супом. «Ши» тоже странно звучит. Но он и сам странный, очень. Киру от него время от времени в дрожь бросает: что-то среднее между страхом, тревогой и отвращением.