Закрыв окошко, доктор заскрежетал дверными замками, открывая дверь. Бегло просканировав его взглядом, Чип отметил, что тот, как всегда, только-только оторвался от работы: передник в кровавых пятнах, покрасневшие глаза, курчавые волосы торчали седыми хохолками.

-Признаки всё теж? – спросил док.

Чип кивнул.

Доктор Хемиш выругался:

– Те следует отправить маляву Эду. Пусть тащит свою задницу назад. Владения не могут так долго оставаться без присмотра. Ты не тянешь, Чип. Убитых девок становиться слишком много. Эт какая по счёту? Пятая? Я уж запамятовал, они ж все на одно адово лицо – лицо его сестры!

Чип молча сверлил его взглядом.

-Эх, тащи её сюды, - доктор освободил дверной проём. – Надеюсь, ты хорошо её упаковал?! Старуха Мод всю плешь мне проела за прошлый раз! Заляпали ей весь пол.

-Уж постарался, как мог, - проворчал Чип.

Доктор Хемиш жил в квартире недалеко от дома бешенного Эда. Две спальни, небольшая гостиная, связанная с операционной длинным коридором. На самом деле, операционная была и лабораторией, и приёмный покоем, и ординаторской. Одну из спален занимала Старуха Мод. На самом деле она не была пожилой, никто толком не мог сказать, сколько ей было лет, потому так и называли. Она была вампиршей и с доктором её связывал договор инициативного донорства. Вот только делился он не только своей кровью, но и кровью своих пациентов, тех, которые попадали ему живыми. Иногда у них и рассчитаться было нечем, кроме как своей кровью. Таких было, как правило, много – док был единственным лекарем на все трущобы. Вот так и жили Хемиш и Мод: она стряпала, убирала и ухаживала за ним, а он подкармливал. Почему она не бросила доктора, как оказалась в трущобах или что её держало – было неизвестно.

С самого входа воздух был пропитан химикатами. Чип невольно принюхался, обжигая ноздри ядовитыми парами. Теперь он будет лишен обоняния на несколько часов.

-Ты знаешь куда её нести, - док махнул в сторону лаборатории.

Да, Чип знал. Именно здесь его латал доктор после несчастного случая. Тогда Хемиш с опасным оскалом рассматривал его ногу, неясно на что больше надеясь – на то, что он правильно сложил кости и зашил раскуроченную ногу или что срастётся неправильно и поврежденную конечность придётся отрезать, заменив металлическим протезом. От жилья этого безумца становилось не по себе.

Войдя в лабораторию Чип уложил тело красотки Джеки на длинную скамью у стены. Там же, в разномастных металлических мисочках и ёмкостях лежали внутренности последней жертвы: сердце, почки, лёгкие, печень. На ближайшем операционном столе, с раскрытым, словно кратер вулкана животом, лежало тело последней жертвы, Её чёрные волосы были заботливо расчёсаны и спрятаны под прозрачную шапочку-чепец. Чипу был известен «пунктик» доктора: перед препарированием он всегда с особым усердием вымывал тела, расчёсывал, состригал ногти и вычищал грязь. Всё, что собиралось с тела в последующем изучалось тщательнейшим образом. Ни один ноготь или волосок не выбрасывался. После анализа Хемиш складывал органы обратно, каждый на своё место, срезанные образцы – рядом в бумажный конверт и хоронил, как подобает.

Чип оскалился. Грёбанная мертвечина. От этого места у него мурашки по коже. Хемиш вошёл следом, раздраженно вздыхая:

– Ну куды её умостил! Не сюда, неси к крайнему столу.

Чип подхватил труп и последовал за доктором. Пара накрытых простынями тел лежали на металлических диагностических столах. Док указал на последний свободный, а затем снял с крючка новый фартук. Хотя отличался он от того, что был на Хемише мало чем - так же был в пятнах, но застиранных.