Волк внезапно вскочил и перехватил зубами стрелу, летевшую в него, в мгновение ока разломав её надвое. Вождь успел выстрелить ещё дважды после этого, но его враг будто бы и не почувствовал боли от острой стали, вонзившейся в его тело. На морде волка тут же отразилась ярость, внезапно он не завыл, а ужасающе заревел, как лев, и ринулся на ошеломлённого человека. Предводитель людей не успел и нож достать из-за пояса, как зверь настиг его, своими клыками ухватил за плечо и начал терзать, сильно волоча человека из стороны в сторону. Рядом был небольшой утёс, человек видел в этом возможность сбежать с поля боя, где у него не было никакой надежды выжить в ожесточённой схватке. Достав нож, Зидхан сумел ранить хищника в шею, и тот от боли разомкнул зубы и швырнул человека вниз по склону. Прокатившись порядка ста аршин, Зидхан кое-как смог встать на ноги и побежать в сторону деревни. Бежал он медленно, так как волк успел разодрать ему в кровь ноги своими когтями, зверь же неустанно мчался вслед за человеком. Зидхан на выходе из леса споткнулся о корни деревьев и упал наземь, с безумным страхом в сердце он пополз из последних сил в сторону древлянского поселения. Вожак стаи догнал человека, но тот в последний момент сделал сильный рывок вперёд и буквально выскочил из-под лап зверя. Упав на спину у опушки леса, Зидхан ожидал момента своей кончины в тени красноглазого монстра. Но волк не вышел за пределы леса, он не решился показаться пред солнечным светом на открытом небе. Вместо этого он пристально наблюдал за изнемогающим человеком, который уже приподнялся с земли и посмотрел зверю прямо в глаза, в его красные, как кровь, глаза, и его снова охватил страх, но в этот миг Зидхан не понял, чего он боится. Лес был мрачен, дневной свет слабо пробирался через густые заросли листьев на деревьях, создавалось ощущение, что опушка лесная – была входом в саму Тьму, а волк знаменовал страшную участь для тех, кто перейдёт границу. Глядя в глаза зверя, Зидхан сказал:

– Ну? Чего ты ждёшь? Чего ты ждёшь!?! Я здесь, перед тобой! Выходи на свет! Покончи с этим. Лишь один из нас может быть хозяином этой земли!

Человек полагал, что его слова останутся без ответа, но вдруг ему всерьёз стало казаться, что он слышит внутри себя мрачный голос животного:

– Неужто тебя лишь этот вопрос интересует, жалкий человек? Я был близок к тому, чтобы забрать у тебя самое дорогое – твою жизнь! А тебя волнует лишь то, кто из нас будет якобы властвовать в этих землях!? Твоя участь и участь всего твоего народа предрешена, грядёт время великих бедствий, и деревню Волох они не обойдут. Жди своего смертного часа, человек, ибо пусть я не добрался до тебя сегодня, придёт время, когда мрак падёт на землю, и стены твоего жилища не смогут укрыть тебя от меня.

Когда волчий голос затих, сам зверь начал отходить всё дальше вглубь лесной чащи. Казалось, он растворился во тьме леса, а его глаза, подобно двум красным огонькам, всё продолжали смотреть в сторону изнемогающего охотника. Зидхан не переставал слабеть от нанесённых ему ран, страх по-прежнему терзал его разум, в глазах гаснул свет жизни, взор застелила тьма, и он упал без сознания на холодный, пропитанный его кровью снег.

Сгустились тучи, стоял декабрьский вечер восемьсот шестьдесят первого года. Погода портилась: поднялась сильная метель, воздух становился холоднее, завыл ветер, проскальзывая через ветви крон лесных – становилось ясно, что близится снежная буря.

В окружении мрачных деревьев, голых камней и замёрзших ручьёв шёл по заснеженной дороге путник, одетый в старинные сапоги из кожи, тёмные порты, кожаные рукавицы, бурую изношенную рубаху и, поверх всего, в тёмный длинный тулуп. За спиной у него была небольшая котомка с едой, в ней лежали и карты, составленные по большей части вручную. В правой руке он крепко сжимал посох длиной чуть больше старческой трости, который помогал ему «нащупывать» дорогу, расположенную под глубоким слоем снега; левой рукой он плотно придерживал у груди некий предмет, замотанный в светлую ткань, по форме напоминающий книгу. За весь свой путь странник очень часто устраивал привалы, сверялся с картами, чтобы определить дальнейшее направление, но в условиях надвигающейся бури он больше не мог позволить себе останавливаться ни на минуту. Путник двигался по неизвестной для него земле, а отсутствие жилых деревень усложняло его ориентирование. Он шёл и постоянно озвучивал свои мысли вслух, ибо уже не был уверен в том, что не сошёл с ума: