И ростом, и в плечах его бог не обидел, крепкий мужик был.
Но, чтобы теща ему не говорила, он, молча игнорировал, не ругался, нет, а просто усмехался и не обращал внимания, тоже… с характером.
Придя однажды под хорошим хмельком, утром домой, услышал голос тещи, которая ругала и кляла его на, чем свет стоит, из погреба в подполье дома. Крышка-дверцы была открыта, видимо она набирала картошку, и думала, что никто ее не слышит.
– Писталет триклятый! Все яшшыки кривые, сколочены уродливо, как и он сам, ну не могешь ты красиво сделать, попроси людёв справных, с руками и глазами, чаво портить доски – то! Чертяка безрукий…, – и так несмолкаемо неслось из ямы в полу.
Василий, видя, что никого нет дома, дети в школе, жена до вечера на ферме, а тещин борщ, который та собиралась приготовить на обед, ему все равно поперек горла, крышку захлопнул и огромными гвоздями заколотил доски намертво. Слушать крики и вопли не стал, а ушел на работу и до позднего вечера не возвратился домой.
А когда пришел, шум и ругань в избе, слышимая с улицы сразу стихла, жена заплаканная беспомощно пыталась топором оторвать гвозди, но разве для того их Василий прибивал, не тут-то было. Ругать его не стала, а ласково попросила:
– Вась! Выпусти маму! Ведь чай с утра, как там сидит!
Знал бы Василий, получше тещу, не стал бы так гвозди крепко прибивать.
Не прошло и полгода, как он просил у нее прощения и обещал даже бросить пить и слушаться ее как мать родную.
И вот как было дело: пересох у него во дворе колодец, просить помочь никого не стал, спустился сам и давай черпать ил и грязь, пока до ледяных ключей не добрался. Землю на веревке жене подавал, та вытягивала. Уже и вылезать бы пора, вода бодро прибывать стала, как вдруг услышал голос тещи:
– Писталет, эй, ты тама ишшо живой? – Ну, чаво?!
– Лови вяревку, она табе боле не понадобится, – кинула обратный конец ему, лишив тем самым возможности выбраться.
– А таперча смотри черт одноглазый, сюды!
– Ну чаво вы тама?! Озвярели что ля, у меня сердце от холода чичас встаня!
В проеме неба, закрывая его чуть ли не на половину, возникла черная зловещая тень.
– А енто ешо, чаво и к чаму?
– А енто каминь Вася, мельничный, от жернавов и ща он на тебе падлюку полятить, давно я от тебя змея избавиться хачу…
Надо ли дальше унижать рассказом взрослого мужика, который зная тещу и её нрав, клялся и божился до тех пор, пока рыдать не стал в голос…
Синего, трясущегося от ледяной, колодезной воды его даже не сразу смогли и вытянуть, настолько он там, в колодце, ослаб от холода…
Растирали и вливали в него самогон, не одну бутылку извели…
Семья и правду у них была образцовая, многие их ставили в пример, а кое-кто даже и завидовал.
И жили они, что называется долго и счастливо! Моя бабушка (его теща) умерла в 88 году, д. Василий пережил её ровно на десять лет, а спустя два года и жена Клавдия ушла из жизни. Моим двоюродным сестрам, их дочерям, давно минуло за 60. Вот такая вот Донская история разыгралась в моей деревне много лет назад…
Простите за слова родной речи, хотел передать истинный звук, наречий, который до сих пор слышно в моем степном краю, между Доном и Волгой.
Сёма! Вернись!
Я впервые за много лет, летел на отдых, на один из Карибских островов. Это был февраль, и выбор мой был исключительно из самых доступных на тот момент, т.к. ни один тур оператор дешевле этого места с купанием в теплом море и едой не давал.
Вариант всеми любимого Таиланда, был не для меня, только завтраки, а я ленив слоняться по местным харчевням.
И вот, в умиротворенном релаксе, утонул я в кресле огромного Боинга. Но единение с «отпускным счастьем» было не долгим. Беспрестанно толкая всеми частями тела, что-то воинственно вскрикивая, непоседливый малец лет 6-ти, не дает мне спокойно сидеть вот уже не первый час полета, а впереди их еще 12. Я терплю, пробую сосредоточиться на чтении, но т.к. сижу на крайнем к проходу кресле, вынужден регулярно вставать, чтоб пропустить всю семейку. Вскоре, через меня начинает лазить его брат постарше, он сидит с бабушкой, на креслах спереди. И они явно вдвоем затеяли войнушку, т.к. над головой стали летать «гранаты» и свистеть «пули». «Яжмать» отречено сидя у окна, без всякого интереса читает эл. книгу. Полет очередной» гранаты» завершается на голове пожилого лысоватого пассажира, он, как и я, терпеливая жертва оккупации маленьких экстремистов. Во время завтрака на меня проливают чай и пачкают пирожным. Вы, наверное, заметили, что я терпелив и сдержан и только мимикой выразил своё недовольство Яжматери, поймав её взгляд, но она лениво окрикнув Сёму и ругнув Лёву, не прониклась к чаяниям соседей.