И вновь никакой реакции.

– Вам слово, сэр, – сказал Бидвелл.

Вудворд шагнул вперед и остановился в дверном проеме камеры. Окинул взглядом детали обстановки: ведро для нечистот (такое же, как в камере Ноулза), ведерко поменьше для воды, спальная скамья и на ней деревянный поднос с крошками хлеба и чем-то похожим на обглоданные куриные кости.

– Мадам Ховарт? – произнес он. – Я прибыл сюда, чтобы выяснить все обстоятельства вашего дела. Вы готовы мне в этом содействовать?

Ни звука из-под капюшона.

Вудворд быстро взглянул на Бидвелла, и тот кивком попросил его продолжать. Судья заметил, что слева и справа за его плечами стоят Грин и Пейн – вероятно, чтобы перехватить ведьму, если та на него набросится. Мэтью взялся руками за прутья решетки, с острым интересом наблюдая за происходящим. Вудворд продолжил допрос.

– Мадам, не могли бы вы прочесть вслух молитву Господню?

И вновь никакого ответа. Ни слова, ни кивка, ни даже проклятия.

– Вам известны слова молитвы Господней?

– Конечно, они ей известны! – сказал Пейн. – Да только у нее язык обуглится, если рискнет их вымолвить.

– Прошу вас! – Вудворд поднял руку, призывая его к молчанию. – Мадам, мне необходимо получить ответ на эти вопросы. Ваше нежелание произнести молитву может быть воспринято как неспособность это сделать. Вы понимаете, насколько это важно?

– Петлю она поймет уж точно! – сказал Бидвелл.

Вудворд взял паузу, приводя мысли в порядок.

– Молчание равносильно признанию вины, мадам, – продолжил он. – Выслушайте внимательно то, что я сейчас скажу. Здесь много разговоров о петлях и повешениях. Вы знаете, в чем вас обвиняют. Много ведьм в этих колониях уже нашли свою смерть на виселице… но поскольку вас обвиняют в убийстве вашего супруга, коему вы по закону должны быть преданны, это серьезно отягощает вашу вину. За это преступление полагается уже не виселица, а сожжение на костре. Так что вы делаете себе только хуже, отказываясь отвечать на мои вопросы.

С таким же успехом он мог бы обращаться к какой-нибудь обмотанной тряпьем статуе.

– Абсурд какой-то! – возмутился судья, повернувшись к Бидвеллу. – Это все бесполезно, если она не желает разговаривать!

– Значит, пора готовить костер?

– Сэр, вы позволите мне задать ей вопрос? – сказал Мэтью.

– Да ради Бога! – ответил Вудворд, которому все это уже порядком опротивело.

– Мадам Ховарт, – произнес Мэтью как можно более спокойным, нейтральным тоном, хотя его сердце билось намного быстрее обычного, – скажите, вы ведьма?

Бидвелл коротко, нервно хохотнул, что прозвучало как визгливый всхлип взявшей неверную ноту трубы.

– Нелепый вопрос, юноша! Разумеется, она ведьма! Не будь она таковой, ничего этого и не потребовалось бы!

– Мистер Бидвелл… – Мэтью пронзил его ледяным взглядом. – Мой вопрос был адресован этой женщине, а не вам. И я буду вам очень признателен, если вы постараетесь не выступать от ее имени.

– Что?! Ах ты, нахальный петушок! – Кровь прихлынула к щекам Бидвелла. – Будь ты хотя бы наполовину мужчиной, я бы потребовал должного удовлетворения за такую дерзость…

– Я… – промолвила женщина достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание присутствующих.

Бидвелл моментально умолк.

– Меня… считают ведьмой, – сказала она. И этим ограничилась.

Сердце Мэтью теперь уже колотилось как сумасшедшее. Он прочистил горло.

– А вы сами считаете себя ведьмой?

Последовала долгая пауза. Мэтью уже решил, что она не ответит, но тут голова под капюшоном слегка наклонилась.

– У меня отняли мужа. У меня отняли дом и землю. – Голос был слабый, но ровный, и это был голос молодой женщины, а не дряхлой старухи, как почему-то ожидал Мэтью. – У меня отняли невиновность и растоптали саму душу. Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, ответьте на мой: что еще у меня осталось?