– Надеюсь, Авер, что наши дороги больше никогда не пересекутся. Поверь, это даже больше в твоих интересах, – сказал ему я, после чего вернулся в повозку.

– Зачем нам всё это? – испуганно спросил меня Кавни, кивая в сторону кучи оружия. – Фиглярам запрещается иметь такие вещи. Знаешь, что будет, если кто-нибудь из стражников…

– Если не нужно – выкинем где-нибудь по дороге. Не оставлять же его этим… Держи, это тебе компенсация за моральный ущерб! – я вложил в руку сетрика атаманов кошель и вновь поудобнее устроился на своём месте.

Сетрик понукнул вола. Повозка тронулась, за ней двинулся весь караван, и вскоре за поворотом исчезли двое привольных, растерянно стоящие возле тел своих до сих пор не до конца пришедших в себя товарищей.

– Слышь, Ланс, – обратился ко мне Кавни некоторое время спустя, – ты вот давеча говорил, что идёшь, куда дорога ведёт… То есть, я так понимаю, мы можем надолго стать попутчиками?

Хм… Попутчиками… Впрочем, почему бы и нет? Хотя меня никто не разыскивает и совершенно никому на этой планете нет до меня дела, но одинокий странник с собакой редкой породы вызывает гораздо больше вопросов, нежели один из членов бродячей труппы.

– Зачем вам лишний рот, Кавни?

– Лишний рот, оно, конечно: кому нужен? Только вот с тобою мне и веселее, и безбоязненней! Да и хороший номер в представлении лишним не будет!

– Хороший номер? Это ты про меня?

– Вестимо, про тебя, – кивнул сетрик.

– Кем же ты мне предлагаешь заделаться?

– Разве сразу не понятно? Силушкой тебя либо Тот, либо Другой наградил отменной, вот силачом и будешь. Тяжести поднимать непомерные. А вызовется кто – так и побороться с тем об заклад по правилам честным. Бороться-то умеешь? Не из последних борцов? Опять же, собаку твою необычную всяческим затейкам обучить можно на потеху честному люду. А? Как тебе моё предложение?

– Мысль интересная. Я подумаю, Кавни. Извини, но я сегодня очень мало спал. Подремлю чуток, а ты, если что вдруг снова случится, разбуди.

В это время сзади раздался шорох отодвигаемой заслонки. В крохотном окошке, прорезанном в разделяющей фургон перегородке, показались удивительно большие карие глаза в обрамлении длинных густых ресниц.

– Тятя, кто это там с тобой? Симпатичненьки-ий! Я что, опять что-то проспала?

– Это моя дочка Зи. Она у меня певица, – представил девушку Кавни, после чего ответил. – Ничего особенного, дочка. Всего лишь одну героическую битву. Нас пытались ограбить привольные. Много, две дюжины! И все с ног до головы увешаны всяким разным страшным оружием. А этот бесстрашный герой – его зовут Ланс – расправился с ними голыми руками!

Глаза из окошка посмотрели на меня. Во взгляде перемешались удивление, восхищение и недоверие.

– Ты и взаправду один справился с двумя дюжинами привольных?

– Нет, неправда, – ответил я.

– Тятя!! – в голосе девушки послышались плаксиво-рассерженные нотки. – Ты почему опять меня обманываешь?!

– Тятя не обманывает, – заступился я. – Тятя преувеличивает. Разбойников было только девять.

– ТОЛЬКО девять?! Но ведь это тоже очень-очень много! Тятя, я хочу, чтобы у меня родился сын – такой же большой, сильный и ловкий, как Ланс!

– Ну, а я-то здесь при чём? – проворчал Кавни. – У Ланса и спрашивай!

– Ланс, ты сейчас не очень занят? – прозвучал вопрос из окошка.

О, святая простота здешних нравов! От такого прямого предложения вряд ли можно открутиться. Да и, откровенно говоря, откручиваться-то не хотелось: уж очень призывно смотрели её глаза, нежным и воркующим стал голос.

Конечно, я мог бы написать в угоду сторонникам очень высоких отношений, что стоически отказался и гордо хранил верность своей избраннице. Однако это было бы, во-первых, неправдой. А во-вторых, в мире, где нет даже понятия «супружеская неверность», где женщина гордится количеством девочек и мальчиков, рождёнными соседками от её мужа, где «проституция» – только способ забеременеть, где… Короче говоря, слишком много различных «где». Так вот, в этом мире, придерживайся я пуританских взглядов, принятых в балладах о верных рыцарях, ко мне будут относиться примерно так, как к чудаку, который вздумал бы загорать в вечернем костюме на нудистском пляже.