Наконец Уэйнрайт нарушил молчание, показав мне на лопатке разрубленного пополам земляного червя:

– Удивительные существа, эти Allolobophora. Казалось бы, простейший организм, ни мозга нет, ни нервной системы. Разрубишь его на несколько частей, а ему хоть бы что. Живет себе и в ус не дует. Конечно, это миф. Но вот вам и урок – не верьте всему, что говорят.

Он отбросил червя в сторону, положил лопатку и поморщился.

– Проклятый артрит, не дает покоя. Вам, молодым, слава Богу, подобное неведомо. Вы из Лондона?

– Да. А вы?

– Я местный. Из Торбея. Отсюда недалеко. Вы тащились сюда несколько часов, верно? – Он потер поясницу. – Ну и как вам наш Дартмур?

– Уныло тут. И мрачно.

– О, приезжайте сюда в другое время года. Эта земля – Божий дар, особенно для археолога. Здесь найдена самая обширная коллекция артефактов бронзового века в Британии, а все эти поросшие вереском холмы – настоящий промышленный музей. Старинные свинцовые и оловянные рудники прекрасно сохранились, как мухи в янтаре. Прелесть! Во всяком случае, для динозавра вроде меня. Вы женаты?

– Да.

– Разумно поступили. Хорошая женщина помогает сохранить рассудок. А вот каково им при этом приходится – другой вопрос. Моя жена определенно заслуживает медали, о чем постоянно мне напоминает. – Он усмехнулся. – Есть дети?

– Дочь Элис, пять лет.

– Хороший возраст. У меня двое дочерей, но обе уже улетели из гнезда. Так что наслаждайтесь ребенком, пока можно. Поверьте мне, десять лет пролетят незаметно, вы и оглянуться не успеете, а ваша маленькая девочка куда-то подевалась.

Я улыбнулся:

– Ну, нам еще до этого далеко.

– Вот-вот, я и говорю, получайте удовольствие. И позвольте дать вам совет.

– Пожалуйста.

– Всегда придерживайтесь принципа: дом отдельно, работа отдельно. Пришли домой – забудьте о работе. Все эти ужасы и мерзость. Забудьте. Это всего лишь работа. – Он взял лопатку и повернулся к захоронению. – Вообще-то я кое-что о вас знаю. Ведь вы по образованию врач?

– Да, у меня диплом врача, но я переквалифицировался в антрополога. А с кем вы разговаривали обо мне?

Уэйнрайт наморщил лоб:

– Что-то не могу припомнить. Память подводит. Думаю, вас упомянул в беседе кто-то на конференции криминалистов. Речь шла о новом поколении, добившемся успеха. В числе других назвали и вас.

Не скрою, я был польщен.

– Приличный скачок вы сделали – от медицины до антропологии, – продолжил он, деловито работая лопаткой. – Полагаю, вы учились в США. Исследовательский центр в Теннесси?

– Да, я провел год там, в антропологическом исследовательском центре.

Это было еще до встречи с Карой, когда я решил переключиться с живых на мертвецов. Можно было ожидать, что профессор Уэйнрайт отпустит в адрес центра какое-нибудь пренебрежительное замечание, но этого не случилось.

– Весьма приличное заведение. Но не для меня. Должен признаться, терпеть не могу каллифоридов. Противные существа.

– Я тоже не большой их поклонник, но они приносят пользу.

Каллифориды, они же мясные мухи-падальницы. По их поведению легко проследить за этапами разложения плоти.

– Да. Жаль, что в процессе разложения этого тела они участия не принимали. Для них тут слишком прохладно. – Он показал лопаткой на останки, которые мы успели с ним извлечь. – Итак, каково ваше мнение?

– Я предпочел бы его высказать, когда тело доставят в морг.

– Конечно. Но я уверен, вы уже сделали кое-какие выводы.

Его лицо закрывала белая маска, но чувствовалось, что он улыбается. У меня не было желания рассуждать сейчас на данную тему, потому что когда останки очистят от земли и промоют, они будут выглядеть иначе. Но в палатке, кроме нас, никого не было, и Уэйнрайт оказался вовсе не таким страшным, как я ожидал. К тому же хотелось дать ему понять, что он не единственный, кто в этом разбирается. Ходили слухи, будто он считает криминальную антропологию чуть ли не лженаукой.