– Ну, это вы зря. Иногда в жизни случаются такие вещие, в которые трудно поверить, – сказал Дитрих. Он готов был уже рассказать этому малознакомому человеку про то, как увидел приведение, может даже угостить вином, излить душу о наболевшем, но гость резко встал, показывая, что продолжать беседу не намерен и, еще раз пожав руку, сказал напоследок:

– Если передумаете закрываться, сообщите мне об этом. Вот моя визитная карточка.

И ушел, оставляя Дитрих наедине со своими мыслями.

– Я хотел вас убить!

С этих слов началось еще одно хмурое утро.

– Чего же я вам…

– Я хотел вас убить, честное слово! Вы мошенник! Я заплатил вам крупную сумму денег, а вы обманываете меня, халтурите!

– Да объясните же вы, наконец, в чём дело?!

Корб, стоящий на пороге лавки, закрыл глаза, глубоко вдохнул. Выдохнул. Его тонкие усы дрожали, едва не искрясь от наэлектризованного гнева. Потом, чуточку успокоившись, он начал говорить, медленно, тщательно выговаривая каждое слово:

– Фотографии. Мой заказ был предельно прост – фотографировать мертвецов. Мер-тве-цов – это значит умерших, погибших, покойников, не живых. А вы… мошенник!

И тут до Дитриха стала доходить суть происходящего. Он привычным жестом пригладил бороду, облизал потрескавшиеся губы; щеки налились здоровым румянцем.

– Как, вы были у гробовщика?

– Что?

– Понимаете, тут такое дело… вторая серия фотографий… у гробовщика на тот момент было одиннадцать трупов, но двое из них никуда не годились – одному в драке кузнец голову молотом размозжил, там от головы ничего толком не осталось – так, труха одна. А второй со скалы навернулся, в мешке по частям лежит, мы даже открывать не стали – побрезговали. Понимаете?

Дитрих виновато опустил глаза, стал нещадно выкручивать свои пальцы.

– Вот мы и решили схалтурить, морду гробовщика заснять. Вы только не ругайтесь, гробовщик, когда напьётся, и вправду на покойника похож становится – глаза стеклянные, лицо серое. Я готов вернуть пропорциональную сумму за эту фотографию. Ну не было больше трупов, сами поймите! – взмолился он. Потом тише добавил: – Извините.

– О чём вы вообще говорите? – Корб растерялся от обилия слов, выпущенных Дитрихом. Его поток гнева угас, оставив лишь непонимание.

– О второй партии фотографий. Трупов говорю, не хватило. Вы сказали десять фотографий сделать, а там приличных трупов только девять. Каюсь, обманули. Но не мозги же фотографировать, ей-богу!

– Так вы еще меня и там обдурили?!

– Только там, как вы выразились, и обдурил, хотя слово «обдурил» имеет какой-то оскорбительный, неприятный оттенок, давайте лучше скажем…

– Вы мошенник! В двойне мошенник! Две подделки – это уже слишком!

– Почему две, господин Корб? Одна, я же вам объяснил уже. Признался, а чистосердечное признание, это сами понимаете, дорого стоит.

– Что вы мне голову морочите?! В первой фотосессии… вот… – Корб вытащил фотографии, пролистал их как игральные карты, вытянул одну, нужную, сунул Дитриху под нос. – Вот. Этот человек, он не мертв! Я сам лично видел его своими глазами, живого! У меня отличная память на лица, можете не сомневаться. Живехонький он! Что вы на это скажете?

Дитрих взглянул на снимок. Скуловатое лицо, острый с горбинкой нос, шрам на лбу. Припомнились кое-какие детали. Он фотографировал этого покойника вторым по счёту, гробовщик что-то рассказывал про него, но запомнилось лишь одно – умер бедняга от отравления.

– Вы что-то путаете. Этот человек мёртв, – как можно мягче сказал Дитрих.

– А может, это вы что-то путаете? Может это и не покойник вовсе, а очередной ваш знакомый?