Леон подумал, что Патрик уж слишком хвастается тем, что изучал философию. Но его приём сработал и на этот раз.

– Вы разбираетесь в философии? – Блондинка сразу прониклась к нему уважением.

– Ну да, я изучал её пять семестров, – скромно ответил Патрик. – Эта поездка – одна из последних, а потом вернусь в университет.

«Ну-ну», – подумал Леон. Эти разглагольствования он слушал уже четыре года!

Незаметно для себя Леон и правда уснул. Когда кто-то коснулся его плеча, он подскочил, словно ужаленный рыбой-камнем[6]. У него пульсировало в ушах.

– Ну ты и шуганый! – улыбнулась светловолосая девочка. – Мы на месте. Если ты, конечно, собираешься выходить.

Его приятель Джулиан наверняка придумал бы остроумный ответ. Леону, конечно же, ничего сразу в голову не пришло, поэтому он лишь кивнул и, разогнувшись, поднялся с сиденья, сунул под мышку вещи, протиснулся в шлюз и вылез наружу.

Карима с любопытством наблюдала через смотровое окно, как они приближаются к «Бентосу II». Из темноты выступили его смутные очертания, освещённые слабым сине-зелёным светом. Насколько она могла разглядеть, станция напоминала морскую звезду с шестью лучами – только лучи эти были длиннее вагонов поезда и располагались не на дне, а на металлических опорах.

Патрик приглушил двигатель и подвёл батискаф «Марлин» ближе к станции. Теперь Карима заметила с внешних сторон выпуклые стеклянные иллюминаторы; зелёные лампочки освещали непонятные надписи: DL-1, COM-L, SO/N.

– Почти ничего не видно! – пожаловалась её мама. – Почему вы не установите прожекторы помощнее?

Что за дурацкое замечание! Цены на электричество всё растут и растут – в некоторых городах по ночам даже отключают уличное освещение.

Карима не удивилась, что Патрик рассмеялся, но его ответ её озадачил:

– Потому что мощные прожекторы собьют с толку наших соседей. Здесь, внизу, свет животным нужен не затем, чтобы лучше видеть: он всегда имеет некое значение. Поэтому три с лишним четверти местных обитателей сами так или иначе светятся.

– А зачем им это? – с любопытством спросила Карима. Экскурсия оказалась намного интереснее, чем она ожидала.

Кареглазый Патрик лукаво посмотрел на неё:

– Например, чтобы установить контакт. Как ещё найти здесь, внизу, сородичей, готовых к спариванию? Только благодаря свечению. – Он снова отвернулся, приняв, как и в начале поездки, сосредоточенный вид; едва заметными движениями джойстика он управлял батискафом. – Видите? Вон там, впереди, шлюз – нам туда.

Словно в замедленной съёмке они проскользнули мимо огромного логотипа концерна ARAC в верхней части станции; Карима смутно припомнила, что сокращение ARAC расшифровывается как Aquatic Resources Analysis Corporation[7] и деятельность фирмы как-то связана с морскими ископаемыми.

Заквакала рация – слов Карима не разобрала, Патрик что-то коротко ответил, а потом, уже другим тоном, снова заговорил с ней и её матерью:

– Однако некоторые хищные рыбы искусно подражают этим световым сигналам, и когда одинокие сердца в надежде устремляются к ним – ам, и всё! Вот коварные, да? – Батискаф тряхнуло. Явно довольный, Патрик откинулся на спинку сиденья и пригладил руками непослушные рыже-каштановые волосы: – Мы на месте. Добро пожаловать в самое глубокое обитаемое место Земли.

– Подождите, сейчас верну вам свитер. – Натали Виллберг начала стягивать через голову толстый шерстяной пуловер, и Карима увидела, как её руки покрылись мурашками. С тех пор как мама переехала из Мюнхена на Каймановы острова, она стала жуткой мерзлячкой. Она собиралась взять с собой флисовую кофту, но её забрали ещё до начала экскурсии, вежливо, но твёрдо пояснив, что синтетика может стать источником опасных искр. Хорошо, что фиолетовый свитшот Каримы выдержал проверку.