Неожиданно мама увидела меня и оцепенела. Её лицо побагровело. Я почувствовала злость и досаду: дочь не оправдала возложенных надежд. Но ворвавшееся вихрем счастье от встречи оттеснило и затмило мамины эмоции – отец был рад видеть меня.

– Вам повезло, что дочь быстро приехала, иначе отравление угарным газом было бы сильнее.

Лица родителей вытянулись, и они синхронно посмотрели на меня. Я закрылась от разномастных чужих эмоций. Так проще, так правильнее…

Вымотанная и опустошенная, я опустилась на кушетку в холле больницы. Пока родителей определили в палату (повезло, что в одну на двоих), пока дождалась дежурного врача, пока заполнила документы и оставила свои данные, время безжалостно приближалось к полуночи…

«Обидно… Я стала Бессмертной, на меня свалились треклятые магические обязанности и проблемы, а устаю, как обычный человек» – пожаловалась я мысленно Белославе.

Хранительница понимающе вторила в ответ.

– А ведь ещё нужно купить воды и лёгкий перекус… – выдохнула я тихо в пространство.

– Держи.

Тихий с небольшой хрипотцой голос раздался над головой. Пётр стоял рядом и протягивал пакет, из которого выглядывали несколько полуторалитровых бутылок воды.

– Хотя… – Он окинул меня внимательным взглядом. – В какую палату определили?

– В третью… – удивлённая участием мужчины, ответила я.

Пётр кивнул и ушёл к стойке регистрации. Быстро о чём-то договорился с медсестричкой, которая от его внимания раскраснелась, закивала и забрала пакет.

– Поехали. – Володин так же быстро вернулся, бесцеремонно поднял меня на ноги и практически силком вытащил на улицу.

– Я могу и сама идти.

Я оттолкнула мужчину, разозлившись на его самоуправство. Но вместо того, чтобы твёрдо шагнуть, покачнулась, теряя равновесие. От встречи с асфальтом меня спасли все те же сильные руки.

– И чего ты артачишься? Еле стоишь ведь. Я же тебя не в постель тащу, в самом-то деле?!

От неподдельного чувства обиды и искреннего желания помочь, которые я легко «услышала», я покраснела и больше не сопротивлялась, пока мы шли практически в обнимку к его машине. Пётр помог мне сесть и даже сам защёлкнул на мне ремень безопасности.

– Спасибо, – тихо выдохнула я, стоило мужчине устроиться за рулём.

Я чувствовала его желание подшутить и уже ждала этого, но вместо этого раздалось тихое:

– Не за что.

Я посмотрела на Петра из-под ресниц, поймала его внимательный взгляд почти чёрных в темноте глаз. Он хотел что-то сказать, но сдержался. Отвернулся, завёл машину и плавно тронулся с места…

От усталости и постоянного магического напряжения, окутанная тишиной и приятным древесным ароматом, я уснула.

Сквозь сон послышалось шуршание по гравию, а после машина остановилась. Щёлкнул один ремень безопасности, а после и мой, тихо сползая с плеча. Нехотя я разлепила ресницы и замерла – смоляная макушка низко склонилась над моими открытыми ключицами.

– Что ты там разглядываешь?! – Оцепенение быстро сошло на нет, давая волю праведному возмущению.

– А в ресторане я не видел у тебя татуировки. – Пётр как ни в чём ни бывало отстранился от меня. – Видимо, пиджак прикрывал, – ответил он сам себе. – Ты делала её с каким-то умыслом? – Подушечкой указательного пальца он еле ощутимо провёл по краюшку видневшегося тёмного завитка, рассыпая по всему моему телу мурашки. Я дёрнулась, заставив Володина отстраниться. Чуть дрогнувшей рукой захлопнула полы пиджака и открыла дверь.

– Я не делала, – глухо выдавила я и скрылась в ночной прохладе.

Каблуки звонко отбивали в тиши дробь по дорожке. Я вошла в дом, но, когда хотела закрыть дверь, в проём протиснулся Пётр.