Эгорн смог подняться на ноги, несколько раз угрожающе взмахнул топором, но только разозлил волков. Долго ждать не пришлось: зверь вырвался из темноты, и, вцепившись в горло охотника, легко повалил на землю. Через секунду еще несколько черных волков бросились на поверженного человека. Разорвав в клочья, опьяненные кровью, опустив головы, они пошли на Найю и ее детей. Девушка вытащила из огня горящую палку и отодвинула сыновей ближе к костру, пряча за спиной. Тогда Акрон и взял Нирона за руку.

Огромный клыкастый хищник, тот самый, который первым напал на Эгорна, теперь бросился на Найю, и этот прыжок был для него последним. Между ним и Найей оказался Акрон. Он лишь махнул кулаком, даже не коснулся волка, но голова хищнка отрвалась от тела и, искрясь глазами, улетела в темноту. Туловище зверя еще было в полете, но теперь рукой махнул Нирон, и обезглавленное тело разлетелось в стороны, разрываясь на мелкие куски.

Наяй услышала рычание позади себя, оглянулась, и не поверила глазам. Рычал не зверь, рычал Нирон. Сжав кулак над головой, он с силой столкнул над собой двух атакующих волков. Раздавленные туши с тупым звуком упали к его ногам.

Волки продолжали нападать, они еще не поняли с какой страшной, неведомой силой пришлось столкнуться. Стае доводилось убивать добычу в десятки раз больше и тяжелее той, что встретилась сегодня. Столь яростное сопротивление было неожиданным и противоестественным. Еще несколько матерых хищников погибло, прежде чем стая решила отступить.

Но беды Найи на этом не закончились. Только она решила, что все обошлось, как все с тем же страшным рычанием ее дети бросились друг на друга, схватились и повалились на землю, пытаясь придушить или разбить голову подвернувшимися под руки камнями.

Необузданное страшное зло поселилось в них, пробуждая яростную ненависть друг к другу. Глаза братьев горели как угли, лица были перекошены, а руки сжимали горло противника так сильно, что Найя не смогла их расцепить.

Мать схватила Нирона за плечи и попыталась оттащить от брата, но он был тверд и неподъемен, как скала. В гневе он оттолкнул ее рукой, и она, перелетев через костер, ударилась головой о камень.

Они еще долго боролись, пока силы резко ни стали покидать их. Будто очнувшись от сна, они выпустили друг друга из смертельных объятий и бросились к матери.

Найя пришла в себя только к утру. Ее дети сидели возле нее на коленях и плакали. Теперь они стали такими как прежде, но мать уже знала – зло, которое живет в них, когда-нибудь напомнит о себе. Она взяла с сыновей клятву, что больше никогда они не возьмутся за руки, и, придав огню тело растерзанного Эгорна, они отправились в обратный путь.

Через сутки вернулись домой. В тот же день, сразу после их прихода воротился и Краогор. Их отлучка, так и осталась незамеченной.

После пятого дня рождения братья дали пятилетний обет молчания. Отец, как и велели Сыны старых духов, вновь привел их к священной пещере, чтобы провидцы племени все же дали им вторые имена. Но и в этот раз братья остались без имен. Во время ритуала старики упали в обморок и несколько суток пролежали недвижимыми. Через три дня «Сыны» пришли в себя и созвали большой совет племени. Необходимо было принять решение, в котором важен голос каждого мужчины клана.

Поздней ночью, при свете Великого огня, когда мужчины вернулись с охоты, и души убитых ими зверей успокоились и пересекли врата иного света, племя собралось на совет.

«Старые духи дают нам имена, чтобы видеть нас во тьме, – возбужденно говорил пророк. – Когда они ведут нас во мгле по зыбким тропам, то шепчут наше имя и только это не дает нам сбиться с пути и сорваться в пропасть. Я просил дать имена сыновьям Краогора, но духи спрятали их звучание высоко в горах. Когда я поднялся в горы, их имена бросили в небо, я взлетел, но имена вместе с дождем упали в воду, и зарылись в ил. Я раскопал их, но течение унесло их на глубину. Я брал в руки тяжелые камни и нырял в бездну, но, но так и не смог достичь дна.