– А теперь, уважаемый Евгений Иванович, я расскажу Вам о состоянии дел в доверенном мне хозяйстве, – и поднял указательный палец к потолку, – но продолжать не стал, а крикнул: – Ксюшенька, принеси нам чего-нибудь!

Важный разговор продолжался довольно долго. Свой пространный доклад с выкладками и комментариями Аркадий Алексеевич закончил, привалившись щекой к плечу и тихонько посвистывая носом. Есаул, как представитель куда как более ответственного ведомства, не прогнулся, проявив лишь минутную слабость – распахнув бешмет и ослабив на дырочку поясной ремень. Но тут же встряхнулся, набычился, опустил голову вниз и сидел так молча, как статуя. Хозяйка долго ждала, подсматривая в щёлочку портьер, не дождалась и позвала на помощь двух девиц переместить мужчин и уложить в постель в спальной комнате.

Повязка, грудь, живот, верх шаровар – всё было в крови. Иван сидел в седле, низко согнувшись. Временами его голова начинала мотаться безвольно из стороны в сторону. Похоже, он временами терял сознание. Фрол, придерживая рукой туловище племянника, с тоской поглядывал вперёд: «Скорее бы». Наконец, за очередным поворотом тропы, среди верхушек елей, показались крыши домов. Кони, почувствовав близость жилья, прибавили шагу. Впереди на каком-то пеньке сидел человек. Похоже, их ждали. Фрол пригляделся – девушка. Увидев всадников, она вскочила, кинулась вперёд, остановилась, прижав руку ко рту. Резко развернулась и кинулась бежать, только ноги замелькали. «Ай да Ванюшка!» – заулыбался Фрол. Первыми успели казаки. Бережно сняли Ивана с коня, осторожно уложили на носилки, зашагали к медпункту, там собралась группа людей. Среди них Анна и Евгений Иванович. Фрол взял лошадь под уздцы и побрёл к ним, разминая затёкшие ноги. Предупреждая вопросы, снял со зверя рубаху Ивана, развязал узлы. Хищник тяжело шлёпнулся о землю.

– Ну и кот! Ну здоров! Пуда три, наверное! – присели на корточки, тормошили, разглядывая зверя, казаки. Фрола потянули за рукав. Оглянулся – девушка.

– Дядя Фрол, дай рубашку, я постираю, заштопаю… – стрельнув глазами, опустила их, зардевшись.

– Возьми, милая, дай бог тебе здоровья, – потеплел душою Фрол Иванович. Девушка схватила рубашку, повернулась и юркнула в толпу.

– Ай да девка! Огонь! Вот бы Ваньке такую жену, – подошёл станичник. – Дай коней, Фрол, отведу.

Фрол дал поводья. Показал в сторону рыси:

– Возьми и его, надо выделать. Племяш хочет сделать чепрак. Будет как Александр Македонский!

Фрол выбрал, где трава погуще, сел по-турецки. Устал, ноги не держали. Прикрыл глаза. Через час его растормошил Зорич.

– Как с ним, Евгений Иванович? – встрепенулся Фрол.

– Всё хорошо, Фрол Иванович, слава богу, обошлось. Много крови потерял. Анна зашила его, заштопала. Полежит с недельку – и в строй. Иди в казарму, отдохни, а вечером приди ко мне домой. Вспомнил я кое-что, хочу тебя порасспросить. Не забудь. До вечера!

Комнатушка небольшая, и обстановка самая простая, всё самое необходимое. Кровать с никелированными шарами, шкаф, стол да четыре стула вокруг, обои какие-то с цветочками и зеркало. Окно во двор. Заходящее светило красноватым цветом обозначило скудный цветник и жалкие кустики, да куриц несколько ходят клюют что-то, тоска зелёная. Есаул безнадёжным взглядом упёрся в окно. И мысли в голове отрывками такие же невесёлые. Комната Аннушки через две напротив. Городишко небольшой, языки злые. Зорич уже слышал очень робкие, туманные, из боязни перейти красную черту намёки на его холостяцкое положение. Пока сдерживался. Но он знал свой нрав: «Не дай бог, сорвусь. Надо съезжать. Сниму комнату. Завтра же!» Есаул хлопнул ладонью о стол, повеселел даже. Но тут же мысль: «А Аннушку-то буду редко видеть, тут хоть сталкиваемся иногда, перебрасываемся парой слов, а съеду – и что? Боже мой, что же делать?» Евгений Иванович заметался по комнате. У окна остановился и решил: «Нет, всё равно съеду! Не дай бог, сплетни пойдут, опозорю такую славную девушку». Спас его от очередного приступа тоски робкий стук в дверь и голос: