– Я помолюсь за вас. У вас всё будет хорошо. Только вы не спешите сразу думать о плохом.

Арсений сел в машину и поехал домой.

Всю обратную дорогу он злился и на себя, и на жену, и на Марию. «Хоть бы записку написала, что ли, – думал он о жене. – Никакой серьёзности: полностью во власти этой Марии. Нет, с этим надо кончать! А то пустил всё на самотёк».

Он машинально прибавлял и прибавлял газу, пока, к своему удивлению, вдруг не заметил, что едет по городу со скоростью почти сто километров в час. Перед одним из перекрёстков пришлось даже экстренно тормозить, чтобы вписаться в поворот. Накладки тормозных колодок пронзительно завизжали, и от этого звука Арсений словно очнулся.

Куда это мы так торопимся?

Всю жизнь торопимся.

За деньгами, квартирой, машиной.

Поел – не поел – скорее дальше.

Поспал – не поспал – скорее дальше.

Поворот, ещё поворот – скорее доехать, долететь, добежать…

Куда? Что там, в конце пути?

Остановиться бы, оглядеться…

Некогда: время не ждёт!

«Кто вперёд бежит, а кто – наоборот».

Дима стоял на коленях, один, в огромной комнате, и тихо молился, склонив в смирении голову.

Когда Арсений подъехал к своему дому, Микола уже ждал его, сидя на лавочке во дворе. Арсений поставил машину на обочину, освобождая узкий проезд. Потом вышел и закрыл дверцу на ключ.

– Ты ко мне поднимался? – спросил он Миколу, пожав ему руку.

– Поднимался, закрыто.

– Представляешь, моей дома нету.

– Я тебе свою отдам, – сказал Микола. – И две банки краски. Дал бы больше, но нету.

– Кроме шуток: как только мы уехали, так они и не появлялись.

– С чего ты взял?

– Газеты никто из ящика не вынимал.

Микола ничего не ответил. Они поднялись в квартиру и сели в кухне за стол, на котором ровной стопкой были сложены газеты. Наверное, вид этой стопки произвёл на Миколу сильное впечатление. Он потёр виски кончиками пальцев и, внимательно просмотрев даты на газетах, сказал:

– Ты прав: со второго дня нашего отъезда их никто не забирал.

– Я не знаю, что и подумать, – сказал Арсений.

– Ни записки, ничего?

– Ничего.

– У соседей спрашивал? Может, им сказала?

– Нет, не спрашивал.

– Ну так сходи и спроси.

Арсений вышел на площадку и позвонил в соседнюю квартиру. Через минуту дверь квартиры приоткрылась на цепочке, и соседка – пожилая полная женщина-пенсионерка – вопросительно посмотрела на Арсения. Тот поздоровался и спросил:

– Вы моих не видели? А то я приехал, а их нету.

Женщина ничего не ответила, только отрицательно покачала головой.

– А они ничего не просили передать? Может, записку? – с надеждой спросил Арсений.

Но женщина снова покачала головой, словно не понимала, чего от неё хотят.

– Ладно, извините, – сказал Арсений.

Соседка захлопнула дверь и щёлкнула замком.

Арсений позвонил в другую квартиру, где жил бывший футболист. Тот открыл и, дохнув на Арсения перегаром, спросил:

– Давно приехал? Ну, как там?

– Да вчера приехал, а моих – дома нет. Не знаешь, где они? Ничего не просили передать?

– Не-а, – ответил сосед, и спросил: – «Сотку» потянешь?

– Да нет, спасибо. Я – с Миколой.

Футболист потерял всякий интерес к общению и тоже закрыл дверь.

В третьей квартире никого не было: там проживали муж и жена – «челноки». И застать их дома было практически невозможно.

Арсений вернулся к Миколе.

– Ну? – вопросительно кивнул тот.

– Никто – ничего, – ответил Арсений, присаживаясь за стол. – Что делать – не знаю.

– Бабы, блин, как курицы: ни о чём не думают, – сказал Микола. – Куда она могла поехать?

Ехать Ане было некуда. Отец Арсения уже три года, как умер, и дом в деревне давно продали. А своих родных она не знала: выросла в интернате.