Караван нерешительно останавливается на развилке, влево уходит хорошая, лесная и, главное, сухая дорога. Она вьется между высоких сосен с толстыми, медными стволами, она обманчиво красива, она обещает нетрудный путь. Она похожа на проселок где-то совсем рядом с деревней. Это дорога на Молочный ключ. Я не знаю, что это такое, но это там.

– Он говорил, можно попробовать пройти через Молочный ключ, – Будаев вопросительно смотрит на Вадима, тот молча жует травинку, потом кивает.

– Давай попробуем.

У меня предчувствие, что мы зря сожгем драгоценный бензин, дорога уходит совсем в другую сторону, но я молчу. Караван сворачивает влево, под колесами плотный песок, скорость сразу же растет. Но дорога оказывается такой хорошей только первые семьсот-восемьсот метров, потом мы въезжаем на поросшую сочной, высокой травой поляну и упираемся в густой подлесок. В нем есть тропинки, и даже «Урал» с коляской по ним пройдет, но всем становится ясно, что мы выехали к болоту.

– Надо сходить посмотреть, что там, – тонкий голос Будаева далеко разносится по замолчавшему лесу.

– Леха, пойдем сходим, – после нескольких минут тягостного молчания говорит Вадим.

Алексей уходит вместе с ним, под его черными резиновыми сапогами хлюпает вода. Мы остаемся ждать. Парни понуро сидят на мотоциклах. Олег Рудин откидывается на коляску и даже умудряется задремать. Андрей Кравчук сворачивает куртку, кладет на руль, переворачивается, ложится головой на руль, ноги свешивает с сиденья и тоже пытается немного поспать. Будаев отходит к сыну, я просто сижу и жду. Над каждым из нас сразу же начинает виться плотное облако гнуса. Мошка настойчиво лезет в глаза и забивается под шлем, в волосы, щекочет за ушами, попадает в нос и в рот при каждом вдохе, надсадно звенят комары. Я отмахиваюсь от них, трясу головой, словно лошадь, но это не помогает. Наконец, я слезаю с сиденья и начинаю бесцельно бродить по поляне, – так меньше кусают.

Ребята возвращаются через двадцать минут. Еще издали Вадим отрицательно машет рукой.

– Не пройти! – говорит он негромко, когда подходит ближе. – Болото… Мы там следы медведя видели. Вот такие! – он показывает, какого размера следы.

Алексей кивает в знак того, что они в самом деле наткнулись на медвежьи следы.

– Рядом прошел, – говорит Вадим, – вода еще набраться не успела.

– А я даже не понял, что это медвежий след, – Алексей говорит мне, но слышат его все, – я сначала подумал – детский. Босиком кто-то прошел.

– А похоже…

Мы возвращаемся на дорогу. Нам не миновать девять ванн, кто-то там, наверху, решил отыграться на нас. Мы выезжаем к первой луже. Ни у кого нет ни малейшего желания даже сходить померить глубину, всем и так понятно, что мотоцикл здесь утонет. Дорога – сплошной торф, в слое которого вездеходы не один десяток лет продавливали колею. Уж постарались, продавили! Вода в луже коричневая, но прозрачная, ее сегодня еще никто не замутил. Слева – болото, справа… Да, кажется, справа можно пройти, здесь неширокий, метров в десять, болотистый луг, поросший густой малахитовой осокой, он тянется вдоль лужи и заканчивается там, где дорога выходит из воды. Здесь уже проходили вездеходы, в траве видны заросшие, давние следы от колес. За лугом начинается зеленоватый подлесок, а дальше растут высокие лиственницы. Потоптавшись по лугу, парни разрабатывают план.

– Ну здесь проехать можно…

– Встрянем.

– А чего встрянем, разогнаться вон там на дороге и – покуда хватит газа!

– А потом?

– Веревками, а там и в воду спрыгнуть можно, там не глубоко, только бровка высокая, но это ерунда.

– Кто пробовать будет? Леха, ты?