– Перестань сейчас же! Прекрати, Виктория!

– Вы не уследите! – выкрикнула мама Виктория. – И пора уже сказать!

– Вика, – проговорил неуверенным голосом женатого человека папа Игорь. – Я надеюсь…

– Надеется он! – выкрикнула мама Виктория и снова заплакала. – Вспомни себя прошлогоднего! Диск, правилка! Тьфу! Не ты ли рогатку смастерил и об арбалете размечтался?

– Они же и так дети. И я думаю… Кстати, я был против. Ты забыла, Вика, я был против!

– Кому нужно такое «против»! – выкрикнула мама Виктория и снова заплакала. – А кулаком по столу?..

Арина и Лариса переглянулись и побежали к матери. Обняли и прижались к ней.

– Мама, не переживай! Мама, почему ты плачешь? – заговорили они, сами уже готовые расплакаться.

– Обещайте… Обещайте мне, что не будете ходить на озеро!

– Не ходить на озеро?! – вытаращил глаза Роман. – Но мы едем на озеро!

– Речка! Достаточно реки! Это озеро даже река стороной огибает! – Виктория торопливо поцеловала Арину и Ларису и бросилась к автомобилю. Около машины, уже распахнув дверцу, она обернулась и ткнула пальцем в сторону деда Фёдора. – Ты обещал! Вы оба с мамой обещали!

Потом Матвей, Роман, Лариса и Арина ехали в тележке, прицепленной к шумному трактору. Дед Фёдор спешил к своим яблоням, поэтому ехал очень быстро. И тележку мотало на рытвинах и колдобинах в разные стороны. А ещё подбрасывало вверх и кидало вниз, в ямы, но не воздушные, а самые настоящие. И было здорово кувыркаться среди сена, наполовину заполнявшего тележку. Даже Ларисе и Арине это понравилось, хотя они то и дело кричали, что «больше никогда и ни за что».

Когда Романа подкинуло слишком высоко, он увидел идущего далеко впереди человека. Вскоре его опять подбросило на прежнюю высоту, и Роман узнал пешехода.

– Смотри! Матвей, смотри! Твой отец! Матвей, Макарыч идёт!

В эту минуту под колёса тележки попалась одна из последних колдобин (дальше дорога была вполне сносной), но колдобинища настолько мощная, что вверх подбросило всех пассажиров одновременно. И все, даже Арина и Лариса, ехавшие с закрытыми глазами, увидели Макарыча, который был не за штурвалом самолёта, не за рулём автомобиля или трактора и даже не на велосипеде. Он шёл по дороге пешком и, кроме того, тащил на плечах воздушный винт, нередко называемый пропеллером.

Дед Фёдор остановил трактор, и Макарыч забрался в тележку вместе с поклажей. Выглядел он чем-то очень озабоченным, погружённым в собственные мысли.

– Папа, ты откуда с винтом? – спросил Матвей.

– Столкновение с неустановленным объектом. Я заходил на посадку. У озера, – сообщил Макарыч. – Здравствуй, Матвей. Кажется, мне говорили, что ты приедешь. – Макарыч хотел обнять Матвея, но винт на его плече не позволил этого сделать. – Как там мама твоя?

– Нормально.

Роман переместился поближе к Макарычу.

– С летающим неустановленным объектом, Макарыч?

– Я был на самолёте. Теперь я на своих двоих. Здравствуйте, дети.

Макарыч – он всегда был немножко задумчивый – узнал внуков соседей своих, но попытку вспомнить их имена благоразумно отбросил прочь быстро и решительно.

– Значит, точно – с летающим… С летевшим или летевшей… – принялся вслух размышлять Роман.

– Неустановленный объект не повредился? – обеспокоилась Арина, и тень легла на её лицо.

А вообще, Арина всегда улыбалась. Или, правильнее сказать, светилась и лучилась. Поэтому Матвей любил смотреть на её лицо. Но как-то стеснялся немного. Или даже очень сильно. Особенно когда она, как сейчас, например, глядела на него прямо и в упор. Не на Макарыча, а на него, на Матвея, смотрела, как будто сын за отца отвечать должен.