- Прости. Ты хорошая. Очень. Но я встретил другую. Пойми и прости если сможешь.

И потом еще слова.

Много слов, которых я не слышала…

Помню, тогда просто смотрела в серые глаза цвета стали – так умирающий смотрит на рукоять ножа, торчащую из груди, еще не понимая, что это всё. Что жизнь закончилась, и дальше ничего не будет. Только нарастающая боль внутри, а после – вечный мрак бездны, из которой нет возврата в мир живых…

А потом я стояла на крыше, глядя вперед, и видя перед собой не равнодушное небо, а только его фигуру в длинном черном пальто, уходящую вдаль по аллее, усыпанной робким первым снегом. Мне очень хотелось броситься за ним, догнать, обнять, чтобы снова всё было как прежде. Для этого нужно было сделать лишь один шаг, ведь счастье очень часто сравнивают с полетом…

И я уже раскинула руки, словно птица, готовая взлететь в последний раз над этим унылым, безрадостным городом, как вдруг чья-то грубая рука дернула меня назад, а потом лицо обожгла тяжелая пощечина.

- Дура грёбаная, - сказал голос, грубый и мозолистый, как ладонь, ударившая меня. - Задолбали малолетки сопливые со своими неразделенными любовями. Иди нахрен отседова. Помойся и спать ложись. А потом найди себе нормального парня. Зашибись всё в твоей жизни, поняла? У других в разы хуже. Всё, проваливай. И чтоб я тебя больше здесь не видел.

Это был обычный бомж. Грязный, вонючий, с помятым красным лицом и глазами мутными, как у несвежей селедки. Но он меня словно в другую жизнь впихнул, одним ударом выбив из головы всё, что я считала для себя самым важным на свете.

С тех пор прошло много лет, но я до сих пор следую его совету. Смываю с себя следы липкого чужого внимания, и ложусь спать, как шахтер, с чистой совестью отработавший свою удушливую смену, и убедивший себя, что в его жизни всё в порядке.

Хорошо, что в номере две большие кровати. Если пара захочет, их легко сдвинуть, соединив специальными защелками на боковинах – и получится шикарное ложе любви.

Но по умолчанию они стоят отдельно. Между ними полметра, не более. Интересно, что Макс не предложил сдвинуть кровати.

Мне тем более это не нужно.

Обожаю спать, объятая теплым, мягким, родным одиночеством, в которое не врывается чужое дыхание, щекочущее волосы, или чужие пальцы, ненароком коснувшиеся бедра. Между нашими кроватями спасительная пропасть, и это тот случай, когда ночная бездна – лучшая подруга, позволяющая хоть немного поспать.

Правда, это не просто в последние дни, когда в голове лишь одна мысль, намертво прикованная к телефону с постоянно включенным звуком. Уже пошли четвертые сутки как я жду звонка. Даже когда сплю, мне снится, что телефон звонит – и я просыпаюсь, ища взглядом в полутьме номера горящий, пульсирующий экран.

Но телефон лежит на тумбочке равнодушным черным зеркалом, в котором отражаются крупные южные звезды, заглядывающие в окно. Завтра будет новый день ожидания.

Потом, возможно, еще один.

И еще…

Что может быть страшнее неизвестности?

Исполнители нас кинули на деньги? Не исключено, но моё женское чутье, которому я доверяю больше, чем разуму, подсказывает: нет, дело не в этом. Тогда что? Неужели так сложно стереть из моей жизни бестолковую девчонку, которая словно уродливая клякса портит прекрасную картину, что я себе нарисовала в воображении? Где, черт возьми, она так профессионально скрывается?

Если б неделю назад мне кто-то сказал, что самым мучительным испытанием в моей жизни станет ожидание телефонного звонка, я бы сочла его сумасшедшим. А сейчас я понимаю, что потихоньку сама схожу с ума – в том числе, думая о том, что будет если всё вскроется, и станет известно, кто заказчица смерти Вики...