А Глеб – отличный мужик. Настоящий. Не убежал, не спрятался. И принял единственно верное решение. Ромка бы так, наверно, не смог. Это не в пинг-понг играть. А, может, смог… Тут не угадаешь.

Туманов остался возле дома Рамзана со следственной бригадой. Должен уже скоро вернуться.

И точно, отрядный УАЗ въехал во двор, остановился. Глеб выскочил из машины, увидел Ромку, быстро подошел, присел рядом, прикурил от своей огнедышащей игрушки.

– Ну, как ты? Отошел?

– Башка трещит. Спирта дернул.

– Правильно… Слушай, у нас проблемы.

– Бараев загнулся?

– Да все б только обрадовались, – Туманов ругнулся, потом по-партизански огляделся, – там эти черти из «следствия» прицепились – где тушенка, где тушенка? Мол, Рамзан говорит, что было двенадцать коробок, а осталось три. Козлячество натуральное… Мы им Бараева добыли, а они с какими-то консервами… Разорались, мол, это улики, мы проверку проведем… В ОСБ материал отправим.

Глеб еще раз разбавил родную речь запрещенными в СМИ оборотами.

– Улики, блин… Я ж не для себя эту тушенку загрузил, для всех.

– А Митрич что?

– А что Митрич? Я ж ему не докладывал… Какая разница, сколько коробок? Можно подумать, от этого уголовное дело развалится и Бараева отпускать придется… Короче, Ром… Я показания дал, что никаких коробок не видел. Зашли в гараж, тебя развезло, блевать начал. Сразу и свалили, не успев обыскать.

– А «Винторез» с гранатами?

– Они уже сами изъяли… Обидно, палку не срубим, да чего уж тут… Тебя допрашивать завтра будут, так что, если речь о тушенке зайдет, ты уж подтверди. А не зайдет, и слава богу. Лады? Тем более, ты действительно коробки эти долбаные не грузил.

– А здесь-то не найдут?

– Банки стандартные, как патроны. На них не написано, откуда они. А коробки сожжем.

– Ладно… Скажу, не жалко. Не велик грех… С Гаджи что делать? Он так в зиндане и сидит.

О задержании Исмагилова, кроме Миронова, никому не докладывали.

Глеб потер подбородок и скривился. Словно заемщик, которому неожиданно напомнили про долг.

– Не получится его выпустить… Я следакам рассказал, откуда инфа на Бараева, они уперлись – никаких договоров, Исмагилова завтра к ним вместе с героином.

– Я ж тебе сразу говорил! – Ромка, несмотря на боль в челюсти, высказался довольно эмоционально, – мы ж ему обещали!

– Да ладно… Пусть спасибо скажет, что почки не опустили и вообще не хлопнули… Куда его отпускать? Чтоб завтра он снова басмачил? Ну на хрен… Ничего, за Бараева пару годков скостят. Так что все по-честному.

– По-честному, да не совсем, – не унимался Ромка, – Гаджи в зоне и трех дней не протянет. Бараевской братве уж всяко шепнут, кто настучал…

– Да и черт-то с ним, – Туманов раздраженно пнул камень ногой. Тот долетел аж до общежития, находившегося метрах в сорока, – рано или поздно все равно завалят. Пусть радуется, что ему захват заложника не вешаем… Если один бандит другого укокошил, или, допустим, нам сдал, крылышки у него от этого не вырастут. Он бандитом был и останется.

Рома покосился на коллегу-миротворца. Тот курил слишком нервно, не как обычно. По тому, как человек обращается с сигаретой, иногда можно сделать выводы о психологическом состоянии.

– Погоди… А зачем ты вообще следакам о нем сказал? Отпустили бы по-тихому.

– Ну, на фиг такие амнистии. Парня ФСБ разыскивает, проведают, что он у нас сидел, измену родине пришьют. А они точно проведают.

– Да ничего нам не пришьют… Ты понимаешь, что это… это, – Рома запнулся, подыскивая нужное слово.

– Ну, что это, что?

– Свинство это сказочное. Если, не сволочизм…

Туманов затушил окурок о подошву, резко поднялся со скамейки.