– Урааа! – раздалось по всему вагону.

– Урааа! – прокричал и Ряба.

– Наконец-то, – ответил я.

Курить больше не хотелось. Мы быстро побросали окурки в банку и вышли из тамбура. Качаясь от медленно разгоняющегося поезда, мы добрались до своих мест.

– Теперь гульнем, – развязывая вещмешок, с явной радостью в голосе говорил Ряба.

Мы последовали за ним. На столе появилось много еды, нам перед отправкой заботливо выдали трехдневный сухпаек. Здесь были и тушенка, и консервы, и хлеб. Саня достал сало, кто-то высыпал печенье, появились купленные до посадки в вагон огурцы и помидоры, сыр и лимонад. Только водку, чтоб не палиться, на стол не выставили. Ее разливом занимался Ряба под столом. Наполнив огненной водой алюминиевые кружки, Ряба произнес:

– Ну что, вздрогнем? За хорошую поездку, – чокнувшись со всеми, одним глотком он влил в себя содержимое.

– За все хорошее, чтоб все было супер, – поддержал тост Саня.

От выпитого от горла до желудка сразу побежала теплая дорожка. На голодный желудок в голову ударило сразу. Все набросились на пищу, жадно набивая рты.

– Между первой и второй промежуток небольшой, – не давая как следует закусить, налил по второй Ряба.

– Будем, – произнес я и залпом осушил кружку с алкоголем.

– Ох, хорошо, – закусывая, произнес Саня. – Вся суета позади.

– Неизвестно, что будет дальше, – скептически заметил Соболь, ставя пустую кружку на стол.

– Что будет – то будет, сейчас отдыхаем. А ты, Влад, чего не пьешь? – спросил я.

– Мужики, как выпью, начинает желудок болеть, я лучше подремлю, – ответил Влад и сидя прислонился к стенке, прикрыв глаза.

Прапорщик Малютин был назначен дежурным по вагону и периодически ходил следить за порядком. С каждым разом перерывы между осмотрами были все больше, язык развязней, а походка все неуверенней. Он с прапорщиками из других взводов ехали с нами в одном вагоне. Так как они находились в начале вагона, то и курить ходили в другой тамбур, мимо нас не бегали и не мешались.

– Все в порядке? – уже порядочно поддав, спросил у нас прапор.

– Все отлично, – тоже нетрезвым голосом ответил Ряба.

– Выпьете с нами по рюмочке, так сказать, за удачную поездку? – предложил Паштет.

– Можно, только по маленькой, – качаясь, пробормотал прапорщик.

Все выпили. Прапорщик пошел дальше. Сегодня мы его больше не видели. Через пару часов он крепко храпел на своем месте.

– Помню случай, как нас призывали в армию, – начал рассказывать свою очередную байку Ряба. – Стоим мы в кабинете у врача, голые, выставили свои причиндалы напоказ, а у одного пацана встал. Мы смеемся, а врач ему: сходи, вон за ширмой умывальник, водичкой головку помочи. Выходит он из-за ширмы, и мы видим: у него голова мокрая, а член стоит. Тут мы все попадали на пол.

Мы тоже дружно заржали.

– Я слышал похожую историю, – вытирая от смеха слезы, начал Паштет. – Как тоже на осмотре у парня встал, врач ему: вон, мол, там стаканчик с водичкой для таких случаев стоит. Ну тот вернулся, вытирая рот. Туда смотрят, где стоял стакан, а он пустой. Сколько раз туда макали члены, никто не знает.

Снова взорвался смех.

– Да хватает на свете дебилов, – наливая очередную порцию алкоголя по кружкам, сказал Ряба.

В соседнем купе заиграла гитара, хором запели песню: «Уезжают в родные края дембеля, дембеля, дембеля». До дембеля, как до Китая раком, еще девять месяцев служить, подумал я. Мысли закрутились в голове, опять вспомнил гражданку, отца, мать, брательника. От спиртного что-то замутило, в голове закружилось – перепил. Пока здесь не наблевал, надо в туалет. Качаясь, добрался до туалета – занято. Вышел в тамбур. Он был весь изгажен, кто-то уже наблевал на пол, все в окурках, свиньи. От накуренного становилось еще хуже. Открылась дверь туалета, бухой солдат чуть ли не ползком выползал. Я метнулся в сортир и закрыл дверь. Смачно выдал в унитаз все содержимое желудка. Постояв еще с минутку, я сделал несколько глубоких вдохов. Вроде стало легче. Вымыв лицо холодной водой, я побрел назад. Ряба и Паштет сидели у соседей и подпевали песни, Саня уже давно вырубился. Ильи Соболева вообще не было. Я знал, что у него кореш во втором взводе едет, они даже вместе учились, и он наверняка зависает у него. Я глотнул лимонада, скинул тапочки, с трудом залез на вторую полку и под дружный стук колес захрапел.