– Интересная работа.

– Вначале мне тоже так казалось. Но когда выяснилось, что часто мы приносили не пользу, а вред, я решил куда–то уйти.

– Как это вред?

– Кругом бюрократия и очковтирательство. В министерстве приобрели несколько линий по разливу соевого молока в пакеты. Купили за границей. За валюту. Оказалось, что одна линия лишняя. Не куда ее ставить да и пакетов для розлива не хватает.

– И что же потом?

– Один из директоров проштрафился. Ему дали выбор либо увольнение, либо берешь для своего завода линию розлива. Хотя у него не было ни единого пакета, для розлива. Линия предполагала розлив соевого молока в пакеты, а они разливали в бутылки. К тому же не в один цех линия не вмещалась по размеру. У директора выбора не было – он взял. Когда ему привезли линию, то в министерстве начали давить, чтобы он установил ее.

– Установил?

– Обратился к нам и мы сделали документы, что линия установлена. Потом документы, что линия пущена. Мы даже за это премии получили. Наш директор видеоплеер, всем инженерам по одеялу.

– Неплохо вроде?

– Потом через пару месяцев мы сделали акт, что линия вышла из строя и ее демонтировали. На самом деле мы ничего не делали, а новое оборудование порезали автогеном и сдали в металлолом.

– За такое могли и расстрелять.

– Расстрелять, это, наверное, было бы правильнее. А так, мы еще одну премию получили за быстрый демонтаж. Все это для того, чтобы тот кто допустил ошибку в министерстве, остался в своем кресле. Рабочие и я не хотели резать новое оборудование, но пришлось. Мы кое–что из манометров, моторчики разные поснимали, чтобы в дело потом пустить. Но кто–то донес. У нас все это отобрали и в металлолом. Это меня совсем взбесило, в стране такое тяжелое положение в промышленности, а они поступают хуже оккупантов.

Чанг в очередной раз решил увести разговор от опасной темы и спросил:

– Зато теперь, после работы в ТБП, вы сможете, дома все отремонтировать, если поломается.

– Надоело это. Я лучше мастера вызову, пусть он мучается, – отшутился Парк Тэ Янг.

Некоторое время они посидели, молча, а потом все–таки Чанг решился спросить:

– Сюда вроде набирают лучших. Анкеты по полгода проверяют, а люди здесь…

Чанг замялся, подбирая слово помягче.

– Ты хочешь сказать, что здесь собрались отбросы и подонки?

– Нет…

– Хочешь. Человека делает окружение. Здесь каждый смотрит, чтобы быстро и больше урвать. А еще здесь радиация в три раза выше нормы. От этого люди злые. Видимо излучения влияет и на мозг. Поживешь здесь и сам таким станешь. Ты вообще, зачем сюда приехал?

– Хотел бы с женой пожить в отдельной квартире, чтобы тесть с тещей не вмешивались в каждый шаг. Денег еще хотел заработать…

– Ехал бы ты пока не поздно отсюда.

– Как ехал?

– Купил бы справку, что по состоянию здоровья не можешь здесь работать. Показал бы ее начальнику, добавил бы к этому пару бутылок водки и он бы тебя отпустил.

– Это же обман. А я так сюда жену мечтал привезти. Мы бы комнату в частном доме сняли и была бы у нас настоящая семья. Вместе мы бы все трудности преодолели. Там где я жил, половина домов сейчас оползнями разрушена. У меня даже мать в общежитии живет, спит на двухэтажных нарах. Я так долго искал место, где можно будет, хоть на время, жить счастливо.

– Мечты, мечты. Если ты так уверен в жене, вызывай ее к нам. В конторе освобождается место. Я поговорю с начальником, он напишет вызов на работу для твоей жены.

– Это было бы замечательно.

– Ничего–то ты о жизни здесь не понял. Ничего хорошего здесь нет. В этом месте все живут, как за день до конца света. Это убивает душу. Разъедает как ржавчина.