Прибывший гвардеец собрал вокруг себя всех новичков, кому еще не выпадало счастье лично общаться с князем, и объяснил им, как следует вести себя в присутствии столь эпической персоны. Во-первых, надлежало улыбаться, широко и оптимистично.

– Не вздумайте хмуриться, – наказывал гвардеец, обращаясь к столпившемуся вокруг него электорату. – Князь депрессивный контингент на дух не переносит. Никакого уныния, только улыбки, полные счастья и радости.

Во-вторых, запрещалось подходить к князю и докучать ему вопросами.

– Спрашивать ничего не надо, – втолковывал гвардеец. – Князь и так все знает, ибо всеведущ.

В третьих, под страхом великой кары воспрещалось обращаться к правителю с просьбами.

– И самое главное, – закончил инструктаж гвардеец. – Если вдруг князь к вам подойдет, и сам что-то у вас спросит, отвечайте, что всем довольны, счастливы, пребываете в достатке и довольстве. Никаких жалоб!

Он обвел тружеников суровым взглядом, и те невольно втянули головы в плечи.

– Еще раз повторяю – никаких жалоб! – замогильным голосом произнес гвардеец. – Все ясно?

Ударники заверили, что да, все им ясно. Яснее и быть не может.

– Ну, хоть какое-то развлечение, – заметил Павел, когда гвардеец удалился, и они вновь вернулись к работе. – На князя поглядим. Мне даже любопытно, какой он. Про него столько всякого рассказывают. Даже если половина всего, это вранье, и тогда выходит неслабо.

– Да, неслабо, – рассеянно отозвался Костя.

После того, как им сообщили об ожидаемом визите верховного правителя, Костя стал каким-то странным, рассеяно-задумчивым. Казалось, он что-то замыслил, или, хуже того, на что-то решился. Павла это встревожило. Он опасался, что друг выкинет какую-то глупость, за которую впоследствии может пострадать. Он попытался выведать у Кости его планы, но тот упорно твердил, что делать ничего не собирается, так что пришлось оставить его в покое.

За работой время летело быстро, и как-то незаметно подошло к полудню. А князь, меж тем, так и не явился своим ничтожным подданным. Павел уже решил, что тот передумал, и ему не доведется сегодня полюбоваться на человека, являющегося вершиной социальной пирамиды в Цитадели. Его это скорее обрадовало, нежели огорчило, поскольку он был уверен, что Костя точно что-то задумал, и это что-то было связано с предстоящим визитом князя.

Но едва время перевалило за полдень, как из ворот Цитадели показалась большая группа людей. Вышла, развернулась, и направилась в поле.

– А вот, похоже, и князь, – заметил Костя, смахивая со лба пот тыльной стороной ладони.

– Ага, – согласился Павел, наблюдая за приближением делегации.

Самого князя он разглядеть не мог, да и разгляди, не узнал бы. Зато видел, что свита местного властелина целиком состоит из гвардейцев, и гвардейцы те при оружии. Затем он узнал Андрея – тот выделялся на фоне прочих своим ростом и статью. Но даже его телесные параметры меркли в сравнении с человеком, что шел рядом с ним. То был огромный широкоплечий мужик с толстенными руками, бычьей шеей и густой черной бородой. Одет он был не в камуфляж, как все прочие, а в черную кожаную куртку, а голову его прикрывала черная кожаная кепка. От этого человека веяло былинной мощью и целым букетом уголовных статей. Павел попытался вспомнить, кого ему напоминает этот субъект, и вскоре он сообразил. Дядя выглядел как типичный бандит из девяностых. Только не простой рядовой бык, а не менее чем лидер сплоченной и многочисленной преступной группировки.

Судя по всему, это и был князь Цент, властелин Цитадели и вождь возрождающегося человечества.