Бахром вскрикнул, теряя равновесие, и рухнул на асфальт.

Последние слова. Я отступила на шаг, тяжело дыша.

– Теперь ты успокоился? – спросила я, глядя на него сверху вниз.

Бахром лежал, стиснув зубы от боли, его руки судорожно сжимали землю. Он понял, что я победила. Его гнев и гордость сменились горьким осознанием: он зря потратил силы, ресурсы и товарищей ради своей злобы.

– Ты… крепкий орешек… – процедил он сквозь зубы.

Я не ответила. Его беспомощность говорила сама за себя. Развернувшись, я направилась к джипу. Бахром, оставленный позади, мог только смотреть, как я ухожу.

– Я тебя всё равно найду! Ты будешь моей! – орал Бахром мне вслед, пытаясь перекрыть боль и отчаяние голосом, но его слова тонули в ночной тишине и реве мотора.

Я не обернулась, садясь в кабину чёрного джипа.

– Не в этом мире, Бахром, не в этом! – бросила я, закрывая дверь.

Побег в новый мир. Машина была крепкой, выносливой, и мне не составило труда завести её без ключей. Через несколько секунд дизельный двигатель фыркнул, оживляя джип. Полный бак топлива был настоящим сокровищем, и я знала, что теперь могу уехать далеко. Очень далеко.

Моё направление было ясно – в горы. По радио в первые недели пандемии сообщали, что зомби не могут подниматься в высокогорья. Чистая вода, рыба, плодородные земли и отсутствие заразы. Это было место, где я могла начать всё сначала, возможно, в одиночестве, но свободной.

Включив фары, я вывела джип со стоянки. Забор оказался преградой, но ненадолго: мощный автомобиль с треском прорвал металлическую сетку. С грохотом машина выехала на улицу, за ней в образовавшуюся брешь хлынули зомби. Их движения были хаотичными, но голод подгонял их вперёд, туда, где чувствовалась жизнь.

Я не слышала криков Бахрома, но мне не нужно было их слышать, чтобы понять: его время истекло. Весь его гнев, амбиции, тщеславие – всё это не смогло защитить его от голодных тварей.

Мир после вируса. Глядя на мерцающий свет фар и пустые улицы, я думала о том, как изменился мир. Он перевернулся с ног на голову, но не изменил человеческую природу. Вирус «Крузе» лишь обнажил то, что всегда было внутри нас. Одни цеплялись за жизнь, защищали близких и сохраняли человечность. Другие – как Бахром – раскрывали свою жестокость, жадность и ненависть, попутно уничтожая всё, к чему прикасались.

Эта пандемия не была просто катастрофой. Она была этапом эволюции. Возможно, она поставила точку на человеческой цивилизации, какой мы её знали. Но жизнь не стояла на месте. Даже сейчас, среди руин и ходячих мертвецов, она искала свой новый путь.

Я продолжала ехать вперёд, оставляя позади разрушенный город и весь этот мрак. Мотор гудел, фары резали ночной воздух, и в глубине души я чувствовала: это не конец. Это – начало.

Воздух был горячим и влажным, словно напоминание о том, что здесь, на экваторе, нет места прохладе. Легкий бриз, доносившийся с океана, приносил лишь обманчивое ощущение свежести, но на деле не приносил облегчения. Солнце висело прямо над островом Кирото, заливая его нестерпимым жаром. Единственным укрытием от знойного света были густые рощи пальм, чьи высокие стволы, казалось, устремлялись в небо, чтобы прикоснуться к облакам. Вокруг росли кусты алоэ, дикие орхидеи с яркими пятнами цветов и невысокие мангровые заросли, что ползли к краю берега. Белый песок пляжей блестел под солнечными лучами, словно покрытый россыпью алмазной пыли.

Среди этой природы, казалось, всегда суетились обитатели острова. Самыми заметными были огромные крабы, которых местные называли пальмовыми ворами. Эти существа напоминали диковинных гигантов из древних мифов. Их прочные панцири отливали тёмно-синей и красноватой бронзой. Мощные клешни, похожие на инструменты кузнеца, могли срезать кокос, как человек срезает ножом. Эти крабы медленно и осторожно ползли по стволам пальм, оставляя за собой характерные следы. Несмотря на внушительный вид, они были безобидны и предпочитали избегать людей.