Когда они с Розеном в конце концов договорились, она неожиданно обнаружила оборотня рядом – внимательно слушающим разговор. И подумала о том, что обсуждать дела можно бесконечно, а батон парнишка так и не успел съесть!

– Ждите подводы через два часа, – сказал напоследок лавочник. – И еще раз прошу прощения за то, что мой приказчик перепутал партии для доставки!

– Бывает, – улыбнулась Бруни, на этот раз без тяжести во взгляде. Повернулась к мальчишке: – Идем со мной.

Когда они вернулись в трактир, начинало смеркаться. Григо Турмалин, сидя в своем углу, неспешно курил трубку и наблюдал за Ровенной, зажигающей свечным огарком большую люстру. Брунгильда терпеть не могла магические светильники, предпочитая их холодному свечению тепло, копоть и мягкий оранжевый свет язычков пламени. Но на охранный противопожарный свиток для здания раскошелилась и ни разу не пожалела об этом.

Из кухни раздавались оживленные голоса. Один принадлежал Пипу, а другой – его старшей дочери Ванилле, жизнерадостной дебелой девушке двадцати восьми лет от роду, дослужившейся от простой посудомойки до Старшей Королевской Булочницы. Ее визит мог означать только одно: короля посетили нежданные гости, для которых срочно понадобилось пикантное лакомство.

– Пресвятые тапочки! – воскликнула Ровенна, увидев оборотня. – Хозяйка, кто это с вами?

Ее сестра вышла из кухни, вытирая руки фартуком, и тоже застыла в изумлении.

Оглядев габаритных сестричек, оборотень попытался было сбежать, но Бруни цепко ухватила его за плечо, толкнула в объятия подошедшей Виеленне Гретель и принялась перечислять:

– Первое – накормить, второе – отмыть и изгнать блох, третье – подобрать одежку. А потом еще раз накормить!

– Ему плохо не будет? – усмехнулась Ровенна и вернулась к люстре.

– И что с ним делать после? – недоуменно уточнила сестра.

Бруни посмотрела на мальчишку. Тот затравленно оглядывался по сторонам, словно искал щелочку, сквозь которую можно было бы испариться.

– А потом отпустить, – твердо сказала она, – на все четыре стороны.

Зеленые глаза оборотня широко раскрылись, и лицо на миг осветилось надеждой, сделавшей его невероятно привлекательным. Но чернота быстро заполнила радужки: для этого ребенка самым страшным было поверить в людскую доброту.

Матушка смотрела на него, бредущего, будто под конвоем, за Виеленной, с затаенной грустью. Боги не дали им с Ральфом детей. А теперь уж и не дадут.

– Бруни, ты пришла? – крикнул Пип из кухни. – Мне срочно нужна помощь!

– Знаю, – вздохнула она и направилась к нему.

С Ваниллой расцеловались, как сестры. И родственницами друг другу приходились, и дружили давно, и делились сплетнями, и ходили вместе по кондитерским и бакалейным лавкам – чем еще заняться в свободное время двум одиноким женщинам, считающим себя хозяйками своих жизней?

– Во дворце такой переполох! – принялась рассказывать Ванилла, засучив рукава и оттесняя отца от кухонного стола. – Вчера утром неожиданно прибыло посольство из Гаракена, а в его составе сам герцог Ориш, кузен короля! Поговаривают, будто привез предложение женить нашего старшего принца на ихней принцессе!

Бруни сняла плащ и сапоги, повязала фартук, вымыла руки и сменила Пипа, замешивающего тесто, чтобы он мог заняться начинкой для булочек.

В кухню заглянула Ровенна.

– Хозяйка, помощь нужна?

Матушка качнула головой, пояснила:

– Зал на тебе. У нас мерзавчики!

Наступал вечер. Сейчас в трактир потянутся уставшие ремесленники – хлебнуть пива или морса, закусить пряными сухариками по дороге домой. Чуть позже зал наполнится постоянными посетителями: купцами, пришедшими поужинать и поговорить о делах, стариками, чью холодную кровь согреет близость других людей, разговоры, сплетни и слухи, патрульными из городской стражи, уставшими наматывать бесконечные круги по улицам квартала в поисках беспорядков. Захаживали к Матушке Бруни отужинать и главы четырех ближайших гильдий, чем она несказанно гордилась.