– Она никуда не выходит! – воскликнула Хлоя. – Словно похоронила себя здесь заживо.

– К сожалению, это так, – кивнула Паулин. – Она преподает в своей бывшей школе, что совсем не идет на пользу, потому что ограничивает горизонты. Элен не участвует в общественной жизни и сопротивляется любой попытке… вовлечь ее! Я желаю ей только добра. Если для меня Хаугтон связан с печальными воспоминаниями, то для нее это во много раз хуже. Нездоровая привязанность к отцу очень опасна для молодой женщины…

– Возможно, она была против того, чтобы ее отец включил вас в завещание? – нахмурился Макс. – Не хотела делиться?

Не в этом ли крылась причина? Элен Маунтфорд мечтала стать единственной наследницей своего отца?

– Я бы не удивилась, – промурлыкала Паулин. – Мой бедный Эдвард любил Хлою как родную, удочерил ее, дал свое имя, как вы знаете. Элен могла испытывать… ревность. Не желала делить отца ни с кем…

В душе Макса шевельнулось горькое воспоминание. Его мать взяла фамилию отчима, но Максу, ее незаконнорожденному сыну, было отказано. Паулин снова заговорила:

– Не подумайте, мистер Василикос, что Эдвард был несправедлив к Элен. Он позаботился о том, чтобы мы с Хлоей были финансово обеспечены, и включил нас в завещание по дому, но все остальное он оставил родной дочери. Мой муж был очень богатым человеком. Он владел акциями и другими активами. – Она вздохнула. – Все, что у нас с Хлоей есть, – это доля в собственности на дом. Вы понимаете, как тяжело нам приходится здесь без Эдварда, поэтому мы продаем усадьбу. К тому же, – добавила она, – доля Элен будет весьма значительной.

Все, что говорила Паулин, Макс выслушал с невозмутимым видом. Это было похоже на правду, ведь он сам наблюдал враждебное отношение Элен Маунтфорд к своей мачехе. Он узнал все, что хотел. Больше ему здесь пока нечего делать.

Конец ознакомительного фрагмента.