– Вряд ли… – Эльф на секунду замялся. – Говорят, что теперь в вас принц не влюбится! А если вы поедете в другом платье, например, в одном из этих, – то в вас точно влюбится король. И тогда у вас есть все шансы стать королевой и что вы именно этого и хотите. Но тогда это уже будет совсем другая сказка, про которую у нас в королевстве никто ничего не знает…

– Поэтому ты и сказал, что я ни в одном из этих платьев не похожа на Золушку?

– Да. – печально ответил эльф. – Ни одно из них вам не подходит. И я боюсь, что никакое другое вам тоже не подойдет. Увы…

– Ну, и хорошо. Черт с этими платьями! Поеду в том, в чем есть.

Эльф совсем расстроился и печально взмахнул ручками-веточками:

– Ну, тогда вас точно во дворец не пустят. И вы уж точно не встретитесь с принцем! А еще говорят, что вам уже ищут замену.

– Что? Замену? Это как… с Гадким утенком?

– Да… Поэтому все и переживают. Ведь вас так любили, так жалели раньше…

– Ага! Жалели! И что, в итоге, я от этой жалости получила? Ничего. Принцессой не стала, обижали по-прежнему, трудилась с утра до ночи, не покладая рук. Что ж получается? Для того, чтобы тебя любили, нужно вечно страдать??? А если не страдаешь и не терпишь, то и любить тебя никто не будет?

– Получается, что так… – совсем загрустил эльф. – Про это и сказка.

– Не правильная это сказка, – сказала жестко я. – Давно пора было ее изменить!

…Долго смотрел мне вслед Синяя Борода. Он так и не понял, бедный, почему я такая злая выскочила из примерочной и решительно отвергла все наряды и знаки его внимания. А я ехала домой с одной единственной целью: придумать, как правдой-неправдой пробраться во дворец и заставить принца полюбить себя. Такой, какая я есть. И пусть только не влюбится! Я покажу ему кузькину мать! А почему именно мать? И почему кузькину? Плевать! Если надо, то и отца кузькиного ему тоже покажу!

…Перед поездкой на бал настроение у меня окончательно испортилось. Обед был отвратительный. Поэтому я посадила Амелию на диету. Когда та робко спросила, где находится эта диета, чтоб на нее сесть, я растерялась. Но не подала виду и послала ее в баню. Где Амелия и сидит уже второй час. Может, баня это и есть диета?

А-а-а! Ничего не понимаю, что со мной происходит, что я говорю, что делаю! Знаю только одно: то существо, которое сейчас стоит передо мной в отражении зеркала – это полный пипец! Эльф прав: в таком виде на бал лучше и не соваться.

…. Я – Золушка. На мне шапочка, передник, распущенные волосы, никакое, хоть и чистое лицо. И – башмаки! Эти уродливые, деревянные башмаки! Да какой принц побежит с такой тяжестью в руках на поиски исчезнувшей красавицы? И красавицы ли?

Я приблизила свое лицо к зеркальному отражению. Нет. Ничего особенного в этой Золушке нет. Обычная деревенская девчонка, которой и помочь-то некому. И Крестная умирает, если уже не умерла…

Крестная! Единственная, кто любил меня такой, какая я есть. Она умирает, а я тут стою перед зеркалом и свой курносый нос разглядываю. Курносый ли? Нет, уже как будто и не очень… И еще… Волосы, где мои чудесные волосы? Цвет тускнеет, длина сократилась… А! выпадают… А что с моими глазами?…Я уже сама на себя не похожа.

Я и не заметила, как разревелась. Стою перед зеркалом и реву, как дура. Уже второй раз за эту сказку. Нос распухает, превращаясь в бордовую картошку, и я начинаю понимать, как умирает сказка.

Да, моя сказка про Золушку умирает. Все идет не так, все валится из рук, ничего не получается. И сейчас я умираю вместе с ней. Вместе с ней и с моей любимой Крестной. Я уже не Золушка. А кто же тогда?

Ответ пришел сам собой из глубин подсознания: стерва! Стерва? А что такое – стерва? Наверное, что-то плохое. Но насколько – даже представить себе не могу… У кого бы спросить? И что же, все-таки, мне делать?