Промолчать или ответить?

Опять неслышно приближаюсь к двери, кладу на неё ладони. Как будто смогу таким образом что-то почувствовать.

Голос, между прочим, совершенно не маньячный: не хриплый, не злобный, не жёсткий. Если только чуть растерянный и раздражённый.

— Да откликнись ты уже. Я же знаю, что ты там. Хотя именно это и странно. Ты, вообще, что там делаешь?

— А то непонятно, — хмыкаю тихонько, но вряд ли человек за дверью меня слышит.

— Эй! Ты что там делаешь? — повторяет он громче и нетерпеливей.

— Моюсь я, — восклицаю сердито. — Точнее, мылась.

— Но почему ты здесь? В этой квартире?

— Потому что я в ней живу.

А могут быть другие причины?

— В смысле? — долетает до меня крайне озадаченное.

Я уже ничего не понимаю. Если он грабитель, к чему все эти расспросы? Зубы заговаривает? Но интонации очень даже естественные, и удивление не кажется поддельным. Продолжить разговор и посмотреть, что будет дальше? По крайней мере время потяну, хотя и непонятно для чего. Даже если пройдёт тысяча лет, чуда не случится, пусть даже совершенно маленького уровня «И тут она обнаружила, что, когда шла мыться, случайно прихватила с собой телефон». Потому что я и чудеса — понятия несовместимые. Обычно от судьбы мне достаются только неприятные сюрпризы, и там, за дверью ванной, находится один из них и ждёт от меня ответа.

— Что значит «в смысле»? — громко восклицаю я, не скрывая возмущения. — Я здесь живу. Это ты… ты что здесь делаешь?

— Ну-у, — едва слышно пробивается из-за двери, тянется, как гудок в телефоне, которого со мной всё-таки нет. Он остался в комнате на кровати, прикрытый небрежно брошенной мною футболкой. — Я тоже, — звучит уже громче и с нарочитой чёткостью. — Живу. Здесь. Точнее, собираюсь жить.

Собирается жить? Здесь?

И теперь уже я озадаченно выдыхаю:

— В каком смысле?

4. Глава 3

Женя

Дверь едва ощутимо вздрагивает, но я уже реагирую довольно спокойно: не отшатываюсь, а просто чуть-чуть отодвигаюсь. Тот, кто расположился с той стороны, скорее всего тоже упёрся в неё рукой, или даже прислонился, потому что следующие слова получаются ещё громче.

— Слушай. Может, выйдешь уже? Неудобно через дверь разговаривать, — произносит он весьма доверительным тоном и добавляет: — И не волнуйся, я отвернусь.

Мои щёки мгновенно вспыхивают. И не только щёки. Даже по спине пробегает горячая волна смущения. Потому что я сразу в красках представила, как оно могло выглядеть со стороны и какие вызвать мысли — моё эффектное появление.

Молчал бы лучше, не напоминал. Да я б и сама вспомнила. И, кажется, я перестаю его воспринимать не только как маньяка-убийцу, но даже как грабителя.

Это плохо? Означает, что я теряю бдительность и вот-вот поведусь? А он именно на это и рассчитывает?

Но разговор через дверь действительно уже напрягает. Рискнуть?

Опять приникаю к двери и громко интересуюсь:

— А если не отвернуться, если уйти? — повторяю с надеждой: — Уйти ты можешь?

— Хорошо, — мгновенно прилетает в ответ. — Уйду.

Да ладно! Вот так просто, стоило только попросить. И я уже почти выдыхаю с облегчением, но тут вдогонку предыдущим фразам раздаётся:

— На кухне подожду.

А я-то обрадовалась, что он уйдёт совсем. Ну да, чудес точно не бывает. В особенности в моём случае.

— Всё, считай, я уже ушёл, — звучит более приглушённо и определённо удаляется. — Можешь выходить. Я не смотрю.

Да что ж такое? Обязательно ему снова и снова напоминать? Я и так в курсе, а из одежды у меня по-прежнему только трусы и несколько полотенец — два поменьше и одно большое, банное. Заворачиваюсь в него как можно плотнее, беру с полки над раковиной ополаскиватель для полости рта. Он совсем жидкий, в отличие от шампуня и геля для душа, и супермятный. Думаю, если плеснуть им в глаза, эффект будет не хуже, чем от перцового баллончика.