На барельефах арок триумфальных…
Это был апофеоз, все застывали в потоке танца, и покрывались слоем мрамора. Какая-то женщина с лицом ацтекского божка стала фигуркой из мрамора розового каррарского на громадной триумфальной арке на Кутузовском проспекте. А где же мэтр?!
Арка дала трещину, стала разъезжаться, образуя черный туннель, в туннеле засветились черные огоньки и двинулись на неё. Из туннеля кто-то шел в красном цилиндре и в маске из потемневшей бронзы. Харианна протянула руку, чтобы приподнять маску, но идущий в черном трико, уклонился: «Не тронь!» Подул ветер, сорвал маску, и та улетела черной вороной. Под маской был черный провал. Харианна с криком проснулась и бросилась в ванную, открыла воду и взмолилась:
– Куда вода, и сон туда! Куда вода, и сон туда!
Вода журчала и весело разбрасывала брызги.
– Стоп! – Харианна резко закрыла кран. – Зачем же, куда вода?…
Побежала в комнату, достала новую записную книжку и размашисто вывела на ней: «Глоб-бальная тетрадь», затем записала в ней стихи из сновидения.
Громко прочитала три раза и расхохоталась.
Теперь она знала: танец вошел в ее жизнь навсегда.
Глава 3
Похмелье
Недели летели быстрее листков с отрывного календаря.
Харианна ходила по улицам вприпрыжку, закрепляя до механичности танцевальные шаги, оттачивала их у всякого зеркала, а с ними поклоны, реверансы, повороты головы согласно правилу золотой середины, непринужденности и непосредственности.
На уроки танца она мчалась со скоростью ветра. В этот вечер у самого входа столкнулась с черноволосой женщиной, телосложением и лицом, похожей на ацтекского божка. Харианна вздрогнула: да она же… из моего сна!
Та рассеянно, онирически улыбнулась:
– Привет! – и вошла в стеклянную дверь.
Харианна скользнула за ней.
На занятии эта женщина спокойно прерывала поток речи Саларьева замечанием или уточнением; он замолкал, морщил лоб, заглядывал в распечатку хореографии танца и кивал:
– Да, дорогая! Ты права!
Или:
– Диана, радость моя, ты всегда права! Я совсем закрутился! – и исправлял погрешность.
Из чего Харианна заключила, что эта дама – супруга танцмейстера Саларьева. У скакавшего рядом Арлекинова спросила, кивнув на Диану:
– Жена?…
Он не дал ей договорить:
И жена, и супруга и нет лучшего друга и всем нам мать – ибо она организовала нашу «Маску радости», она живой компьютер – все знает и помнит наизусть, танцы, переходы, движения. Монстр! Ничего не забывает! Уникальная память! Это голова нашей секции, вдохновитель и организатор всего! Она – папа Карло нашего кухмейстера на уроках! Ха-ха-ха, кухмейстер – танцмейстер, у танцев своя кухня!
Кухмейстер же, как всегда, не щадя ушных перепонок присутствующих, оповестил:
– А теперь Французская кадриль! – голос его дал трещину визгом.– Повторяем первые две части! Не забываем поворачивать голову, общение с партнером. Ради этого общения, может, трехсекундного, может, и танцуются эти танцы. Ты, Хари, посиди, тебе еще рано кадриль плясать!
Харианна, бросившаяся было взгляд утопающего Арлекинову, отошла к стенке, сгорая от любопытства узнать, что же это за диво дивное, к которому, она, рвущаяся в бой, точно конь в атаку, не готова.
Арлекинов пожал плечами, отвернулся:
– Французская кадриль пережила французскую революцию!
– Как сказать, – усмехнулась Харианна, – революция продолжается.
Кадриль, как о том сообщает ее название, танцуется квадратом каре, выстроенным из четырех пар, которые стоят первая напротив третьей, вторая – напротив четвертой и соответственно исполняют поочередно один и тот же цикл танца. Самая большая ответственность лежит на первой паре, так как остальные повторяли рисунок за ней. Все фигуры имели французские названия. Начинается кадриль «английской цепью», chaȋne anglais, нечётных пар, состоящей из двух ходов конем навстречу друг другу с чередующимся податием рук и возвращением на место.