Она сидела в своей новенькой модной белой шубке, коротком черном облепляющим ореховый зад платьишке, развалившись на маленьком диванчике и закинув ногу на ногу. Светлов стоял рядом, лицом к окну, и смотрел на внутренний двор фабрики.

Женичка окинула презрительным взглядом Надю, довольно щелкнула языком и без приветствий, опережая Светлова, заявила:

– Опаздываете, милочка.

Надя под этим взглядом растерялась. И сразу расстроилась.

– Женя, прошу тебя, перестань, – вмешался Светлов, оборачиваясь. – Она ничуть не опоздала. Доброе утро, Надежда, проходите, присаживайтесь.

Он указал на большой удобный стул и чуть улыбнулся.

– Доброе утро. – Ровно, вопреки стучащему как у зайца сердцу, ответила Надя и села на указанный стул. Женичка обиженно поджала губы. Светлов прошел к огромному письменному столу и сел в свое кресло.

Воцарилась тишина.

Надя сидела с натянутой улыбкой, боясь шелохнуться, Женичка сверлила взглядом черепушку Светлова, а тот, сложив руки на груди, немигающим взглядом отправлял какую-то определенно умную мысль в пустую головешку своей пассии.

– Хорошо, – сдалась Женичка, отводя взгляд и демонстративно грустно вздохнув. – Я думаю, что ты справишься, дорогой. Не забывай о нашем ночном разговоре. Мне бы не хотелось с тобой ругаться.

Затем она, не дожидаясь ответа, резко встала, еще раз облила Надежду кислотным взглядом и, вихляя задом, вышла из кабинета.

– Надежда, прошу простить за эту демонстрацию отношений. Я рад вас снова видеть. Как добрались?

С места в карьер. От волчары, готового разодрать в клочья зазнавшуюся самку, до обаятельного и улыбчивого начальника, – разбег в две секунды.

Надя поежилась, но ответила тоже с улыбкой:

– Спасибо, хорошо.

Светлов еще помолчал, что-то прикидывая и заглядывая в блокнот, а затем выдал неожиданную речь:

– Надежда, я считаю, что вчера произошло недоразумение.

Одна фраза и пауза в две секунды, а в голове у Нади целый табун мыслей проскакал: и о вечерних срочных сборах, и о поездке с баулами, и о Маринкиной маленькой для целой семьи квартире, и о курах, оставшихся сиротами, и о чертовых этих банкирах, звонящих чуть ли не каждую неделю, которые только и могут, что угрожать да запугивать. И все это, наверное, Светлов успел прочесть на ее лице, потому как нахмурился, тяжело вздохнул и начал заново.

– Надежда, понимаете, обычно я не подхожу так легкомысленно к подбору персонала, и сотрудников выбираю очень тщательно, – припечатал он. – А вчера, под натиском эмоций, мой выбор пал на вас. Конечно, только я ответственен за все это, но тем не менее мне нужен компетентный сотрудник.

Надя кивнула и немного дрожащим от волнения голосом ответила:

– Я понимаю, Сергей Анатольевич.

– Работы будет много.

– Хорошо, – не сдавалась она.

– Я очень строгий и порой чрезмерно вспыльчивый.

– Я учту, – заверила Надя.

– Я буду дергать вас по разным мелочам, вы должны будете полностью включиться в процесс моей работы, чтобы понимать, о чем идет речь.

– Я включусь!

– И еще я очень требователен. Во всем должен быть идеальный порядок. В каждой мелочи, – Светлов прищурился и подался вперёд, сверля Надю глазами.

– Я тоже люблю порядок! – несмело улыбнулась Надя, чувствуя, как от напряжения сводит скулы.

– Вам очень нужна работа, да? – подытожил Светлов, внимательно изучая ее лицо.

– Очень, да. Очень – очень.

– Расскажете?

– У меня огромный кредит, доставшийся в наследство от бывшего мужа и сын, – резюмировала Надя. Ну а что ходить вокруг да около. Пусть сразу знает, что у нее назад пути нет.

– Понятно. Кем вы хоть работаете, Надя?

– Кладовщиком в нашем сельхозкооперативе в Преображенке. Но сейчас практически работы нет, и я сижу дома.