– Нижний Новгород? Я там была, хороший город, дороги есть, – пожала плечами Леся.

– И… И… где ты там была? – Переключился на Олесю Глеб, стараясь придать своему тону максимальную ироничность. – В местном кабаке с бильярдом и сауной? Или пятизвездочном отеле для скучающих москвичей-путешественников? В Михайло-Архангельском соборе и на набережной Федоровского, что показывают туристам? А у меня мама живет в рабочем районе! Представь ее окружение! Сплошная гопота! Если бы я не уехал, то пошел бы на завод работать! Больше негде! И спился бы! Уже! – у него хорошо получалось драматизировать бытовые события и щедро пользоваться этим даром.

– А у меня мамочка, – начал Алексис и заметил, что за соседний столик усаживались две старушки интеллигентного вида, такие зрительницы прибавили энтузиазма, – болеет сильно! – громко заявил он, привлекая внимание зала. – Я для нее собираю грибочки, чтобы поела горячего, хоть супчик ей сварить. А они растут вдоль дороги! – интеллигентного вида старушки внимали, Алексис расцветал на глазах. – По дороге ездят автомобили, и все грибы впитывают свинец! Понимаете вы или нет, до чего нас довели? Пожилая женщина, более сорока лет трудового стажа, четырнадцать диагнозов. Умирает у меня на руках, здоровье подорвано!

– Хрибочками со свинцом? – Иронично встряла в диалог Олеся. – Так это просто. Сходите к вокзалу, вы же живете в пешей доступности, пройдите вдоль забора до конца платформы, увидите дырку. – Теперь внимание переключилось на нее, на Олесю взирали восемь пар заинтересованных глаз. – Пролезайте в дыру и садитесь на любую электричку, ехать час.

– А потом? – Вопросил сбитый с толку Алексис.

– Выходите и собираете в лесу грибочки, бесплатно и без свинца.

Алексис раздулся еще сильнее, теперь уже от возмущения его прямо-таки распирало. Почувствовав поддержку, Глеб взял реванш:

– Вы, любезнейший, видимо решили, что я ничего не делаю, только связями торгую, да? У меня от чтения ваших рукописей уже зрение минус десять и внутричерепное давление зашкаливает, я молчу про позвоночник и все остальное, сердечная недостаточность уже. И это при том, что я родился стремительно и встал раньше, чем пополз, мне вообще напрягать голову нельзя!

– Мама стоя родила? Это заметно, башкой-то приложился! – Откровенно веселилась Олеся. Тут оба гостя заговорили одновременно.

– А мне вот некогда диагнозы коллекционировать и по больницам бегать, – заныл Алексис. – Я пишу все время и мамой занимаюсь, а не как некоторые, бросили старуху и свалили в столицу по ресторанам прохаживаться, только вот совесть у меня есть! Потому издаться не могу! Вы вроде образованный человек, а менталитет как у ваших этих гопников, честное слово!

– Конечно, мы ж в кольцах с бриллиантами не ходим и милостыню не выпрашиваем! – возмущенно вторил ему Глеб. – А здоровье я для мамы берегу: я у нее один, случись со мной что, с кем она останется?

– Могли бы хоть гранд для меня выбить. – Возмущенный тенор Алексиса перекрывал по громкости красивый баритон Глеба. – Кольцо мне от прадеда досталось, он герой, о нем в Википедии написали, и это не бриллиант вовсе. Если я его продам, мама не переживет! Есть то, что не продается, представьте!

Увлекательную беседу прервал сам менеджер.

– Извините, что вы будете заказывать? – аккуратно спросил мужчина.

– Пока мне фреш как обычно и Бордо, три бокала. Мы определимся – позовем, – сказала Леся с милой улыбкой.

– Будет исполнено! – мужчина застыл в полупоклоне. Затем официант, парень восточной наружности, помчался в направлении бара. Через несколько секунд бутылка была доставлена к столу, изящно открыта фигурным штопором, который сам по себе напоминал произведение искусства, ловко завернута в белоснежное полотенце и разлита по бокалам. – Бордо, 1903 года! Прошу! – Объявил солидный мужчина, как со сцены. Застыв в полупоклоне, перед Олесей стояли уже двое официантов. Олеся и Алексис взяли бокалы и, оценив аромат, пригубили.