Но из автоответчика защебетала Элли.

- Мари, ты не поверишь! Я сфоткалась с царевичем Эндрю. Этим вашим. Русским. Как его? Романовым! Он меня даже обнял. Такой офигенный. Просто душка. Только грустный какой-то.

Я тихо хихикала, прижимаясь щекой к рубашке Андрея.

- Не смей брать трубку, - пригрозил он мне.

Его грудь подрагивала от едва сдерживаемого смеха.

- Эндрю так быстро уехал, но тут еще один королевич. Он тоже милашка. Такой заводной и безумно симпатичный. Я к нему подкачу. Вот еще пару шотов для храбрости  и решусь. Завтра все расскажу.

Я уже хотела снять трубку и сказать Элли, что не стоит напиваться, этой ночью эвакуатор для алкоголиков не доступен. Меня остановили слова Андрея:

- Чувствую, что сегодня Кос будет вызывать машину твоей подружке.

Он недобро посмеивался.

- Кос? Кто это?

Я расстегнула все пуговицы на его рубашке, потерлась щекой о горячую кожу, прикоснулась губами.

- Ммм... Костя Романов, мой двоюродный брат.

- Ну, тогда я за нее спокойна.

Андрей заставил меня замолчать. Я предусмотрительно выдернула шнур телефона,  потянула царевича в спальню, не прерывая поцелуев.

Как только я увидела Андрея рядом с кроватью, накатила паника. Нет, я не смогу. Он же... Это невозможно. Руки затряслись, я вжалась в дверь, отворачиваясь от неистовых губ. Андрей открыл глаза, окатывая меня теплом своего взгляда.

- Что не так? – спросил он.

- Я не могу, - голос дрожал от возбуждения, но мозг включился и советовал мне, выплывать из этого омута, - Как ты можешь? Ты совсем меня не знаешь. А если я расскажу всем?

- Ты лучшей подруге не сказала, - он вжимал меня в дверь, целуя в шею, - Я доверяю тебе. Ты... такая... необыкновенная. Мне кажется, мы знакомы всю жизнь. Я знаю тебя, Мари. Я доверяю.

- Андрей, я сама себе не доверяю... Ты Романов. Ты не можешь...

- Хватит. Я могу, Мари. Я хочу. И я буду. Какого черта ты придумываешь все эти отговорки? Разве я не мужчина в первую очередь? Разве ты не женщина? Разве что-то еще важно сейчас?

Он разозлился и оторвался от меня, посмотрел сурово и безумно одновременно. У меня колени задрожали.

Ох уж этот взгляд Романовых.

Видимо, я перешла черту снова, и сейчас Андрей просто уйдет.

 - Хочешь, покажу, как тебе доверяю? - спросил он вместо того, чтобы оставить меня.

На стене висел мой первый Nikon. Андрей схватил камеру, включил.

- Что ты делаешь?

Вспышки сыпались то справа, то слева. И с такой же скоростью, как щелкали кадры, меня касались его губы. Андрей снимал, как мы целуемся.

 Я попыталась вырвать камеру, но куда там. Он сжал меня, не позволяя сдвинуться. Nikon тихо пискнул и вырубился. Я его сто лет не заряжала. Чудо, что он вообще включился.

- Теперь ты можешь продать эти фото в Сан. А я с твоего разрешения  могу уже быть собой?

Царевич повесил камеру обратно.

Я прекрасно понимала, каковы будут последствия опубликованных фото. Уверена, я не первая девушка, которую он целовал и не только целовал. Но даже с Бали не было подобных фото. Романовы всегда держали личное за семью печатями. До помолвки никаких новостей из личной жизни царевича появляться в прессе не должно.

Разумеется, это правило не исключало сплетни. Их гуляло предостаточно, но доказательств никогда ни у кого не было.

- Ты псих! Это же не шутки.

- Замолчи, - отрезал Андрей.

Я опять ощутила его ладони под платьем и не смогла оттолкнуть.

 - Знаю, что ты хочешь меня. Меня самого, а не принца на белом коне. Ведь хочешь?

- Да, - выкрикнула я, опуская руки, чтобы он мог освободить меня от платья.

Бастион пал.

 Андрей помог ткани соскользнуть вниз. Я переступила через платье и откинула его ногой в сторону. Через  секунду к нему присоединилось покрывало с кровати. Андрей сел на краешек, протянул мне руку. Я не могла отказать.