– Откроем? – предложил Ежи, поглядывая на деревянный ларец и придвигаясь ближе.

Милош молча кивнул. Неожиданно для самого себя он разволновался, протягивая руки к ларцу, осторожно приподнял крышку, и ночную тишину взорвал оглушительный шум. Десятки, сотни голосов закричали, запели, из ларца ударил яркий свет, будто внутри горел костёр. Птицы сорвались с деревьев. Ночь пронзило солнце.

Милош захлопнул крышку, и тьма снова накрыла бор. Но птицы продолжили кричать пронзительно, кружа над деревьями.

Если фарадалы были рядом, то не могли их не услышать.

– Создатель! Что это такое было? – воскликнул Ежи.

– Потом разберёмся. Идём, быстрее, идём, – велел Милош и сам рывком поднялся.

Ногу снова свело от боли, и он зашипел, сдерживая крик.

Ежи подхватил с земли их сумы, закинул в свой мешок ларец и быстро пошёл следом.

– Фарадалы убьют нас из-за этой штуки. Точно убьют.

– Тише, – прошипел Милош, но ночной лес и без того был полон криков.

В одном Ежи был прав: фарадалы не оставят их в покое. Что бы они ни нашли, это было ценно. Может, почти так же ценно, как тайны, что хранил Великий лес.

Солнце пробило сумрак на горизонте, и стало видно, что над деревьями поднимался дым. Сердце сжалось. Вячко пришпорил коня.

– Поторопимся, – выкрикнул он через плечо.

Топот копыт разнёсся по бору. Дюжина всадников пронеслась по дороге в тени деревьев и вырвалась на тракт. Оттуда было видно всю столицу. Златоборск возвышался над посадом, отливал в этот час золотом и медью. От нижнего его вала, там, где уже закончились дома горожан, шёл дым. Горел лагерь.

– Фарадалы, – Стрела выдохнул, криво улыбаясь. – Главное, что не город.

– От одной искры и столица может вспыхнуть, – мрачно произнёс Деян.

Вячко натянул поводья.

Даже от тракта он мог разглядеть княжьих людей, что тушили пожар, помогали фарадалам оттащить в стороны ещё целые кибитки, разгоняли людей подальше от огня. Дым шёл чёрно-серый, рваный. Пламя затухало.

– Надеюсь, князь хотя бы после этого запретит им останавливаться так близко к городам, – сказал Стрела.

Вячко был с ним согласен, но промолчал. На перекрёстке он задержался. Ему показалось, что в лагере он заметил Горяя. Как бы сильно Вячко ни тянуло домой, стоило самому разузнать о пожаре. Князь бы это оценил.

– Поезжайте одни, – велел он дружинникам. – Я сначала загляну в лагерь.

Стрела скривился.

– Да на что там смотреть? На этих конокрадов?

– Поезжай, – устало повторил Вячко. Он сам с трудом держался в седле.

Остальные товарищи махнули ему рукой, распрощались и направили коней по дороге к воротам. Стрела остался.

– Куда ты без меня?

Лагерь почти целиком был разрушен огнём. Кто-то погиб. Фарадалы выли над мёртвыми и над утерянным добром с одинаковым горем. Они заламывали руки, ругали дружинников и холопов, которые помогали тушить пожар, и рыдали так громко, что хотелось заткнуть уши.

Между сгоревшими кибитками прохаживался худощавый мужчина в дорогом кафтане, теребил короткую светлую бороду, касался земли то тут, то там, бормотал что-то себе под нос. Фарадалы наблюдали за ним с неодобрением. Вячко услышал, как одна старуха обругала его последними словами, но Горяй только отмахнулся от неё как от назойливой мухи, и тогда старуха попыталась ударить его клюкой.

– Отойди от княжеского целителя, – велел Вячко.

Он направил коня между ними так, чтобы оградить Горяя от фарадалки. Старуха стрельнула на него злыми чёрными глазами, плюнула под ноги и развернулась. Стрела проводил её взглядом, полным досады.

– Я смотрю, фарадалы очень хотят отдохнуть в порубе. Совсем страх потеряли.