Устав махать топорами, мы сидели в проделанной нами просеке. Курили и вели разговор.

– Эйнштейн перевернул мир теорией относительности, – объяснял нам популярно Саша, – представьте себе четвертое измерение, когда размеры тел ширина, длина и высота зависят от времени. Правда, невероятно, но параллельные прямые пересекаются в бесконечности!

Саша восторженно доносил до нас осознанный им смысл физических законов. По всей видимости, они захватили его воображение, не давали ему покоя, он бредил ими наяву.

У Саши была нескладная долговязая фигура. Плечи у него были узкими. Его друг Виктор заметно отличался. Смуглое лицо. Длинные волосы ежеминутно падали со лба, прикрывая его глаза. Виктор запрокидывал голову, отбрасывал назад свои длинные пряди волос. Это был хиппи-мальчик. Он держал двумя пальцами сигарету. Щуря глаза, смотрел на Сашу и иронически задавал вопросы:

– Ты говоришь, что между двумя точками можно провести несколько прямых? Я в это не верю. Твой Эйнштейн авантюрист! А ты шарлатан! – Виктор взял свой топорик в руки и слегка взмахнул им, задел по ветке стланика, срезал кору.

– Да между двумя прямыми общими точками будут точки их пересечения, – заметил я, – но, чтобы через две точки проходили разные прямые, это уже слишком.

– Не верите, не надо, – буркнул Саша. Его угреватое лицо покраснело.

– А ты докажи. Проруби между двумя вешками несколько просек.

– Вам не понять. Законы теории относительности действуют там, где пространство искривлено.

– В комнате смеха?! Где кривые зеркала?

– У тебя извилин нет в башке, – Саша рассердился на своего дружка и замолчал, нахмурив брови. Наклонив голову, стал рассматривать небольшой камень.

– Смотрите, золото, – сказал он вдруг нам.

– Покажи, – попросил я.

– Тебе покажи, – передразнил он меня и сунул камень в карман кожаной курточки.

– Миллионер, будем, что ли дальше работать или в лагерь пойдем? – спросил иронически Виктор своего приятеля.

– А что там делать? На нарах в палатке лежать?

– Тогда пошли на рыжую сопку. Леонид говорил, что об неё самолёт разбился.

– Сегодня уже поздно. Лучше с утра сходим. Отпросимся у Голованова в ближайшее воскресенье.

– Давайте спустимся вниз в распадок, попьём воды в ручье.

– А льда не хочешь?

– А где ты его возьмёшь? – недоверчиво спросил Виктор.

– Да ты на нём сидишь, – ответил Саша.

– Не на льду, а на мху.

– Дурак, смотри!

Саша сорвал под ногами мох. Под покровом мха забелел лёд.

– Ну, ты гигант! – воскликнул Виктор.

– Знаешь, мне идея пришла в голову. Сделаем мороженное, – предложил Саша.

– Из чего? – неуверенно спросил я, ожидая подвоха.

– Из сгущенки. Заморозим здесь во льду.

– С вами, я смотрю, не пропадёшь, – сказал я, прерывая наш отдых. Мы поднялись. Взяли в руки топоры.

***

Далеко внизу расстилались долины с мягким покровом мха. С сопки сбегали вниз каменистые кручи, заросшие кустами чёрной и красной смородины. Склоны сопки были усыпаны брусничником. Прошлогодних ягод было так много. Полежав под снегом и морозом, они почернели, налились сладким соком, стали мягкими. Мы накинулись на лакомые ягоды. Ели их до оскомины на дёснах. Срывая их осторожно горстями, отправляя прямо в рот.

Лёгкий ветерок отогнал комаров. Как необычна природа севера! Она сохранила свои первозданные черты. Казалось, в этих местах ещё не ступала нога человека. Куда не обратишь свой взор, кругом причудливо уходят в необозримую даль синие сопки, переходя в снежные вершины, где летом никогда не тает снег. Тёплый воздух проникает в ледовые кладовые замёрзших сопок, оживляя древнюю воду и наполняя ей истоки тихих еле журчащих ручьёв. После долгого перехода встретишься с таким маленьким ручейком. Встанешь перед ним на колени и напьёшься обжигающей губы студёной водой.